Дорохов отвёл гостей в сторону. Было заметно, что он испытывал гордость за то, о чём рассказывал.
— Как видите, здесь мы проводим исследования по стимуляции физических сил человека, по имплантации, пересадке и замене органов, по кибернетизации. Да, мистер Сеймор, мы делаем это. И давно. Все боевые гварды — модифицированные люди. Кто в большей, кто в меньшей степени.
— И они добровольно идут на это? — спросил Макс.
Дорохов кивнул.
— Разумеется. Мы никого не заставляем.
— А… вы сами?
Собеседник Макса холодно улыбнулся.
— Нет, мне это ни к чему. Я ведь не солдат.
— Сколько времени вы занимаетесь подобными экспериментами?
— Около ста двадцати лет. Вначале это были робкие попытки продвинуться чуть дальше официальной науки в области изучения предела сил человеческого организма. Для этого приходилось время от времени нарушать закон. Увы, грешны, — Дорохов шутливо развёл руками и делано улыбнулся. — Потом, когда мы поняли, что перед нами открываются новые возможности, юридическая сторона дела перестала быть для нас препятствием. А когда мы объединились с повстанцами, открылись поистине безграничные возможности. Ибо вы не представляете, сколько людей на нашей стороне. И они не только на Плутоне, Уране и прочих мятежных планетах. Они служат чиновниками в федеративных… Впрочем, что я говорю! — спохватился Дорохов. — Конечно, вам это известно куда лучше, чем мне. Вы ведь Первый Всадник! Простите, мистер Сеймор.
— Ничего, — махнул рукой Макс, стараясь ничем не выдать того, что слышит об этом впервые.
Он не хотел, чтобы Дорохов понял, что открывает ему информацию, которой не сочли нужным поделиться с ним остальные враги Федерации.
При этом Макс чувствовал себя среди повстанцев отчасти «своим» и уже не мог осуждать их или воспринимать как противников. Он вообще не был уверен, что до сих пор работает на Чрезвычайный Отдел, а не на Республику. Тем более что перед Содружеством у него не было никаких обязательств, кроме клятвы, произнесённой во время присяги. Но ведь и мятежники являлись частью Федерации, её гражданами. Так что дело только в названии. Да и возможностей для карьеры у Макса намечалось явно больше в Республике, а не в Содружестве. Уже сейчас он превзошёл свой прежний статус в несколько раз: где на социальной лестнице стоял лейтенант карательного отделения, и где Первый Всадник?! Конечно, ЧО снабдил его нейроштифтом, но, с другой стороны, Макс стал инвалидом, служа Федерации. Так что, в некотором смысле, просто взял своё. Но эти мысли пока только мелькали в голове у парня. Он ещё не задумывался над своим двусмысленным положением всерьёз.
После осмотра остальных лабораторий, где разрабатывали имплантаты и стимулирующие препараты, проводили операции по замене и пересадке органов, «экскурсия» отправилась в тренировочный зал-стадион, расположенный на пятидесятом этаже небоскрёба «Galaxy Security». Арсений Дорохов вывел своих гостей на круговую анфиладу в тридцати метрах над полем, где отрабатывали приёмы рукопашного боя гвардедиасы.
— Скажите, мистер Дорохов, — обратился к нему Макс, наблюдая за отточенными движениями тамплиеров. — Ваше братство исповедует христианство?
— В каком-то смысле. В наше время «чистых» религий практически не осталось: всё смешалось. Эклектика правит бал.
Макс кивнул. Для него это не стало новостью.
— Что же вы позаимствовали из христианства?
— Идею конечности мира.
— Апокалипсис?
Дорохов кивнул.
— Почему именно его?
— Мы верим, что человечество переживёт некий этап, после которого изменится.
— Станет лучше?
— Мы надеемся, что да.
Ответ показался Максу уклончивым.
— И вы хотите… приблизить эту эпоху? — осторожно спросил он.
— Не совсем. Мы считаем, что всему своё время, мистер Сеймор.
— Скажите, господин Дорохов, связываются ли с идеей Конца Света эксперименты вашего братства над человеческим организмом?
— Вы имеет в виду, что я себе противоречу?
— Разве нет?
Дорохов улыбнулся немного снисходительно.
— Отнюдь. Мы пытаемся улучшить физические качества человека уже сейчас, это правда. Но, говоря о преображении человечества после Апокалипсиса, мы имеем в виду усовершенствование его нравственности. И могу заметить, здесь мы во многом руководствуемся христианскими критериями.