— Значит, прогресс у вас есть?
— Конечно.
— И трансакторы — его результат?
— Что такое трансакторы?
— Артефакты вроде того, что был на Антиземле?
— Где?
— На планете, которая находится на одной орбите с Землёй. То есть, третьей планетой нашей звёздной системы, — поправился Макс.
— Я понял твой вопрос. Да, трансакторы — результат технического прогресса. Мы отказались от них после того, как… разочаровались в силе и возможностях машин. Теперь мы развиваем науку на основе генетики.
— Значит, трансакторы вам больше не нужны?
— Мы не пользуемся ими. Тем более, что последний из них был уничтожен на Антиземле.
— Он действительно был последним? — задавая этот вопрос, Макс испытал невольное волнение.
Он почувствовал, как напряглись его спутники.
— Разумеется. Больше трансакторов не осталось. И это нас радует.
— Почему?
— Потому что люди не смогут ими воспользоваться. Мы предупреждали вас, что это опасно. На Антиземле всё обошлось, но ошибка или злонамеренность могли привести к самым печальным последствиям, — Акцирчк неожиданно резко дёрнул парой глаз. — Поэтому мы и отказались от использования этой технологии, — добавил он.
— Почему же вы не уничтожили все трансакторы? — спросил Макс.
— Мы хорошо спрятали их. Как памятники истории. Или на крайний случай.
— На какой?
— Не знаю. Такие вещи трудно предвидеть.
— Вы спрятали их недостаточно хорошо, раз мы сумели их найти, — вмешался Пшежиковский.
— Тогда нам казалось, что артефакты укрыты вполне надёжно, ведь человечество ещё даже не помышляло о полётах в космос.
— Почему же вы не перепрятали трансакторы позже?
— Отказавшись от прогресса, мы утратили многие технологии и возможности. Только сейчас принято решение возродить космические полёты.
— Вы создаёте корабли? — резко спросил Пшежиковский.
— Пытаемся, — ответил искримнянин уклончиво.
— На какой основе?
— Я не могу ответить на ваш вопрос.
— Почему? Не хватает лексики? Я уверен, что можно найти решение.
— Нет. Дело не в этом. Данная информация закрыта.
— Стас, прошу тебя, — сказал Рей Фолнер негромко. — Не дави на них.
— ОК, ты босс, — легко согласился Пшежиковский, но было заметно, что он недоволен.
Макс подумал, что, вероятно, Ангел хотел бы доложить президенту о том, что важная информация добыта его личными усилиями. Внутренне он улыбнулся: как и Рей Фолнер, Макс не любил соглядатаев.
Насчёт вопросов о космических кораблях парень понимал: его спутников интересует не сама возможность ксенов летать между планетами, а количество судов и возможность их оснащения оружием.
— Я заметил, что ваши жесты схожи с нашими, — проговорил отец Эбнер, обращаясь к ксену. — Например, вы киваете, выражая согласие. Правда, не головой, а глазами.
— Да, вы правы, — Акцирчк подчёркнуто наклонил стебельки глаз. — Я долгое время изучал поведение вашего вида.
— То есть, вы подражаете нам?
— Разумеется. Я, помимо прочего, ксенобиолог.
— Значит, ваши собственные жесты отличаются от наших? — проговорил священник слегка разочарованно.
— Боюсь, вы даже не сумели бы их распознать, — ответил ксен. — Как и я не сумел бы распознать ваших, не изучай я вас тридцать четыре года. По земному времени, — добавил он.
Тем временем существо-«батискаф», как про себя называл его Макс, начало снижаться к гигантской расщелине в океанском дне, из которой ежесекундно всплывали сотни светящихся пузырьков и устремлялись вверх, к ледяному панцирю.
— Мы плывём туда? — спросил Макс Акцирчка.
— Да. Там находится Гирцкх.
Через несколько минут «батискаф» уже спускался мимо освещённых гроздьями светильников «домов» — стен ущелья, испещрённых пещерами, улицами, террасами и площадями. Можно было заметить, что биороботы движутся не произвольно, а подчиняясь некоему порядку — вероятно, это было «дорожное движение».
Вскоре батискаф очутился напротив куполообразной постройки, из окон которой струился бледный свет.
— Это здание Совета, — сказал Акцирчк. — Здесь вы встретитесь с представителями нашего народа.
— Как мы должны себя вести? — спросил отец Эбнер.
Он сидел, перебирая чётки и глядя в иллюминатор. Его лицо было сосредоточено, и Макс подумал, что сейчас жрец выглядит старше, чем обычно. Вероятно, дело было в мелких морщинках, собравшихся вокруг глаз и залегших в уголках плотно сжатых губ.