— А если бы они не согласились?
— Послушай, я не знаю, что тебе ответить. Что ты хочешь от меня услышать?! — спросил Макс раздражённо.
— Просто я хочу сказать, что только мы с тобой здесь понимаем, как обращаться с супертрансактором. А нам понадобятся ещё двое. Нужно решить, кто будет нам помогать.
— Ты, вероятно, хочешь предложить своих парней?
Покровский отрицательно покачал головой.
— Я вовсе не рвусь учить их тому, что умею сам. Они слишком опасны. Лучше взять бабу и священника.
— Поэтому ты их не выкинул?
— А ты думал по доброте душевной?! — усмехнулся Покровский.
— Возникла на мгновение такая мысль. Думаешь, они согласятся.
— Нужно, чтобы согласились.
— А твои ребята не обидятся, что ты их обошёл?
— Они и так обиженные. От них придётся избавиться.
— Даже так?
— Не сейчас, конечно. Попозже.
Макс покачал головой.
— Это будет непросто.
— Вдвоём мы сделаем это легко.
— Так я должен тебе помочь?! — Макс усмехнулся.
Покровский растянул губы в ледяной улыбке.
— Ты ведь хочешь запустить трансактор?
— Послушай, я не понимаю, чего ты беспокоишься. В спину они тебе не выстрелят, иначе им отсюда не выбраться. Ты ведь единственный можешь управлять кораблём.
— Джон, они просто больше не понадобятся. А я не люблю, когда кто-то путается под ногами. К тому же рано или поздно мне придётся доставить их туда, куда они захотят, так? И что тогда?
— Тогда они тебя прикончат, — был вынужден признать Макс.
— Вот именно.
— Значит, после того, как запустим трансактор…?
— Да. Ты согласен?
— Тебе действительно нужна моя помощь? Или ты просто хочешь сделать меня сообщником?
Покровский усмехнулся.
— Ты видишь здесь полицию? Или прокурора?
— Ладно, посмотрим, — сказал Макс. — В любом случае, я не стану тебе мешать.
— Джон, я не смогу справиться с тремя десантниками. Я даже не военный.
— Сказал же: посмотрим.
— Ладно, для начала сойдёт, — Покровский кивнул. — Но подумай хорошенько: эти ребята станут и для тебя помехой.
Когда они вернулись в рубку, отец Матвей листал Библию, объясняя что-то вполголоса Никите.
— Могу я с вами поговорить, святой отец? — обратился к нему Макс.
— Да, конечно, — пастор ласково провёл рукой по волосам мальчика. — Сынок, договорим позже, — сказал он ему.
Никита кивнул и отошёл.
Макс сел напротив священника.
— Что вас интересует? — спросил тот, откладывая Библию. — Должно быть, вопрос веры?
— Вы правы, святой отец, — Макс потёр переносицу, собираясь с мыслями. — Скажите, как Иисус относился к убийцам? Я имею в виду не то, что после смерти они попадут в ад (это понятно), а как он предлагал поступать с ними при жизни?
— Почему вы спросили именно об этом? Из-за себя? — отец Матвей выглядел слегка удивлённым.
— При чём здесь я? — не понял Макс.
— Ну, вы же Проповедник. Значит, много… грешили, — священник выразительно посмотрел на красные перчатки Макса.
— А, вы об этом? — Макс опустил взгляд на свои руки. — Да, в том числе и про себя. Но не только. Я убивал врагов, у меня была причина. Не оправдание, святой отец, а именно причина. Я, как видите, раскаялся в содеянном, но меня интересует, как Господь предлагал поступать с преступниками, которые убивают ради выгоды или удовольствия.
— Ради удовольствия? — отец Матвей удивлённо поднял брови.
— Да, святой отец. Неужели вы не слышали о таких?
— Боюсь, я уже давно не смотрю новости.
— Зря. Разве вы не должны знать мир, в который несёте слово Божье?
— Я старался узнать его с другой стороны.
— С какой?
— Изнутри. Быть ближе к людям, а не к тому, что о них говорят.
— Иногда говорят правду.
— Вероятно, — отец Матвей кивнул. — Но у каждого свой метод.
Макс пожал плечами.
— Ладно, это дело ваше. А как насчёт моего вопроса?
Священник потёр переносицу.
— Господь наш Христос учил любви и всепрощению, а не наказанию, — проговорил он медленно.
— А отец его Саваоф учил тому, что следует за глаз брать глаз, а за кровь — кровь, — заметил Макс.
Священник быстро взглянул на него и неуверенно кивнул.
— Но так было, когда люди ещё не могли понять иного закона. Они не были готовы к Новому Завету.
— А сейчас они, значит, готовы? — спросил Макс, не сумев скрыть ехидства.
— Конечно! — отец Матвей всплеснул руками. — Иначе зачем бы приходил Христос?
— Может, чтобы узнать, готовы ли люди к любви и всепрощению. Но я бы не сказал, что у него был повод решить этот вопрос в положительном смысле.