— Каждый выбирает религию по своему вкусу, — сказал Макс, желая закончить этот разговор.
Отец Матвей сокрушённо покачал головой. Его морщины на миг стали чуть глубже.
— И это большой недостаток нашего общества, — сказал он негромко. — В нём стёрлись границы между хорошим и плохим, — священник немного помолчал. — Возможно, Республика права, и Федерации действительно требуется встряска, — сказал он, пожав плечами. — Когда стираются границы между добром и злом, развитие действительно невозможно.
— Значит, вы одобряете войну?
Отец Матвей вздохнул.
— Нет, сын мой. Я не могу одобрять насилие ни в какой форме. Но и осуждать не решаюсь. Даже как человек.
— А как священник?
— Тем более. Христос завещал не судить никого и не считать себя лучше других. А то недолго впасть в фарисейство, а что может быть хуже? Только давайте не будем возвращаться к вопросу, может ли один человек судить другого, — священник воздел руки.
— Что такое фарисейство? — спросил Макс.
Отец Матвей удивлённо поднял брови.
— Вы не знаете?
— Нет, святой отец. Я недавно начал склоняться к Христианству, и ещё не со всем ознакомился.
— Вот как? — отец Матвей озабоченно потёр переносицу. — Ну, вообще слово «фарисеи» переводится как «отделившиеся». Это прозвище дали фарисеям их идейные противники саддукеи, и они вкладывали в него значение «отступники» или «еретики». Фарисеистарались популяризировать религию, преодолеть её элитарность, проповедовали, что закон должен служить на благо людей, а не быть самоцелью. Именно они провозгласили своим лозунгом «закон для народа, а не народ для закона».
— Что же плохого в фарисействе? — спросил Макс, видя, что отец Матвей продолжать рассказ не собирается. — Похоже, они были неплохими ребятами.
Священник чуть заметно пожал плечами.
— Слово «фарисейство» стало употребляться для обозначения лицемерия позже, в период развития христианства. Дело в том, что в Новом Завете описываются разговоры Христа с фарисеями, которые пытались уличить Сына Божьего во лжи. Там они изображаются как люди, стремящиеся к внешнему, обрядовому исполнению Моисеева закона и отвергающие новый, принесённый на землю Христом. На самом деле фарисеи осуждали лицемерие. Просто они защищали свой закон, не желая становиться христианами. Будучи новаторами в одном, они остались консерваторами в другом. Именно это вменялось им в вину христианством.
— Слушая вас, я невольно прикидывал, как ложится история о фарисеях на нашу действительность, — сказал Макс.
— Правда? — пастор удивлённо приподнял брови. — И как же?
— Федерация зародилась как общество гуманистов, стремившихся сделать жизнь лучше. Им удалось повысить благосостояние большинства, избавить человека от физического труда, создать целую индустрию развлечений на грани сибаритства, почти искоренить преступность, сделать достоянием далёкого прошлого нацизм и сегрегацию. Но, делая акцент на благополучии, Федерация слишком увлеклась материальными ценностями, забыв о духовной составляющей человеческой жизни. Вы же сами признаёте, святой отец, что люди перестали разделять хорошее и плохое, забыв о том, что такое грех и безнравственность. Во главу угла прочно встало развлечение и личное удовольствие. Республика хочет изменить этот порядок вещей. Но правящая верхушка Федерации уже уподобилась обществу, которое создало. Верховный Поверенный и Правительство сами стали сибаритами от власти и не хотят лишать себя этого удовольствия быть отцами целой космической системы. Они не замечают, что общество всё больше разделяется на тех, кто видит только звёзды, и тех, кто лишь мечтает их увидеть. Почти тотальная элитарность не позволяет им понять, что человечество поделено на две неравные части. Они не хотят признать этого, предпочитая объявлять случаи преступности и существование трущоб исключениями и искореняя их полицейскими мерами. В них уже нет той заботы о человеке, с которой начиналась Федерация. Подобно фарисеям Правительство Содружества оказалось не готово к назревшим переменам, которые несёт Республика. Сепаратисты тоже напоминают мне фарисеев. Подобно им они стремятся преодолеть лицемерие официальной власти, освободить сознание человека от власти внешнего, материального комфорта, вернуть ему нравственность.
— Они близки вам по духу, да? — проговорил отец Матвей, слушавший Макса с большим вниманием.
— Я понимаю их стремления, — сказал Макс. — Но и у них есть недостатки. Например, Пентаклизм, который вы назвали сатанизмом, является, по сути, только ритуалом, призванным объединить людей под единым флагом. Он не содержит возможности длядуховного развития. Признаться, мне ближе христианство с его Нагорной проповедью, хотя я считаю, что многое в нём безнадёжно утопично.