Привал сделали через пять часов. Люди ввели себе четверть суточной дозы калорий и немного посидели на земле. Запаса энергетических коктейлей должно было хватить на неделю, если экономить и колоть по три дозы вместо четырёх. А вот вода оставалась проблемой, решить которую не представлялось возможным.
Макс сидел рядом с Хэлен, вспоминая Нагорную проповедь, и думал о том, что если бы люди жили, следуя заповедям Христа, общество было бы совсем иным. Не было бы насилия, ханжества, лицемерия и всего того, что он так ненавидел в обществе, от которого бежал, но убежать так и не смог. Ложь и предательство настигали его раз за разом, так что Макс уже начинал думать, что в мире нет иных законов и взаимоотношений, кроме редких исключений, к которым он относил их с Джул любовь. Но и этого его лишили. Все мечты пошли прахом, очарование космоса было уничтожено войной, и Макс чувствовал себя почти стариком, а ведь ему было так мало лет! Записываясь в Карательный корпус, он рассчитывал начать новую жизнь, и в каком-то смысле это ему удалось, но он мечтал совсем о другом. Макс хотел послужить в элитном корпусе, выйти на пенсию и прожить остаток жизни, путешествуя по Солнечной системе. В качестве туриста, разумеется, а не тройного или хрен знает какого агента.
Макс взглянул на Хэлен. Женщина держала в руках Библию. Она несла её с собой, время от времени открывая на ходу и что-то читая. Вот и теперь они сидела, переворачивая страницы. Вероятно, это и навело Макса на мысли о Нагорной проповеди.
— Хэлен, — обратился он к женщине по личной связи.
— Да? — она обернулась.
Их забрала были прозрачными, поэтому он мог видеть её глаза и вопросительный взгляд.
— Найди место, где говорится о Содоме и Гоморре, — попросил Макс.
— Зачем тебе?
— Хочу прочитать.
— Это Ветхий завет, — поговорила женщина, открывая оглавление. — Сейчас, подожди.
Наблюдая за тем, как она листает страницы, Макс вспоминал всё, что читал в Галонете об этих двух разрушенных Богом городах. Помнится, люди много грешили, творя всяческие непотребства и позабыв о заветах Создателя. И однажды чаша терпения Господа переполнилась, и он решил уничтожить города, жители которых особенно в этом отличились. Кажется, они буквально погрязли в мерзостях и получали удовольствия даже от сознания того, что пороки стали их жизнью. По крайней мере, именно так Макс представлял себе эти злополучные города.
— Вот, держи, — Хэлен протянула Библию, раскрытую в нужном месте.
— Спасибо.
— Решил стать христианином? — раздался в шлемофоне голос Покровского. Он говорил по личному каналу, так что никто, кроме Макса, его не слышал. — Осторожнее, так недолго и раскиснуть.
— Не беспокойся, я собираюсь читать Ветхий завет, — отозвался Макс.
— Что, Бог Яхве тебе ближе?
— В смысле?
— Ну, ты же у нас по профессии… солдат возмездия, так сказать.
— И что?
— Стыдно! — в голосе Покровского явно слышалась насмешка. — Проповеднику следовало бы лучше разбираться в таких вещах. Старозаветный Бог был строг и суров. Он не стеснялся в наказаниях.
— А-а, ты об этом. Я как раз собираюсь читать о Содоме и Гоморре.
Покровский хмыкнул.
— Неужели боишься, что Бог накажет тебя за грехи? У тебя их, наверное, немало набралось?
— Не больше, чем у тебя.
— Ой ли? Кто я такой? Мелкий аферист, немножечко убийца.
— Ну да, всего лишь.
— Так ведь я в рай и не рвусь.
— Да и я тоже.
— Ладно, читай, — сказал Покровский. — Только не теряй связь с реальностью.
— Не беспокойся. Я слишком близко имел с ней дело в последнее время.