«Могла ли эта смерть быть самоубийством? -Макарьев задумчиво потер лоб. - Практически исключено... Агент идет на риск разоблачения, чтобы расправиться с угрожающим ему противником, и перед началом операции принимает ампулу с медленно действующим ядом... Нелогично и даже смешно. И потом, в последние минуты своей жизни Шестюк - это было очевидно для всех, кто присутствовал в комнате в момент его кончины, - явно не понимал, что с ним происходит. Он не ожидал смерти. Напротив, очень активно стал торговаться со Стрельниковым о гарантиях сохранения своей жизни в будущем. А это значит, что версию о самоубийстве Евгения Шестюка можно со спокойной душой отбросить в сторону».
«Тогда получается, что смерть агента стала результатом преднамеренного отравления. Кто-то ввел в организм Шестюка медленно действующий яд. Почему именно медленно действующий? Да потому, что убийце важно было выйти из круга подозреваемых, и не быть застигнутым врасплох около мертвого тела каким-нибудь неожиданно подвернувшимся свидетелем».
«Значит, снова отравление. Как и в случае с Бехтеревым... Только майор умер быстро, от цианистого калия. А Шестюк умирал медленно.»
«Но сам Евгений Шестюк до последней минуты своей жизни не подозревал, что умирает. Скорее всего, и предположить не мог, что его могли отравить. Значит, тот, кто дал ему яд, не воспринимался Шестюком как убийца. Да что там как убийца! Даже как потенциальная угроза не воспринимался! Поэтому и смог нанести смертельный удар незаметно для самой жертвы».
«Кем может быть этот неизвестный убийца? Вторым вражеским агентом? Или даже резидентом, руководителем Шестюка по шпионской работе? Хорошо, будем считать его резидентом. По крайней мере, пока».
«Но зачем резиденту нужно было убивать Шестюка? На ум приходит только одно разумное объяснение: если резидент как-то узнал, что Шестюк находится на грани провала и при его аресте какая-нибудь ниточка, за которую, конечно же, ухватится следствие, неминуемо приведет к разоблачению и самого резидента».
«Но вот еще загадка: откуда резидент смог узнать о надвигающейся на него опасности?»
Макарьев поднялся со стула, потянулся, распрямляя плечи, прошелся по комнате.
«Шестюк сам мог рассказать об этом резиденту. После окончания «посиделок» у Лопатина в распоряжении Шестюка было около получаса, в течение которых он вполне мог встретиться с резидентом».
«Хорошо, допустим, что Шестюк идет на встречу со своим коллегой по шпионскому ремеслу и сообщает ему о появившейся угрозе. Что делает резидент? Предлагает Шестюку выпить за здоровье стаканчик вина, тайно насыпает в него яд, а потом благословляет на убийство путающегося у агентов под ногами лейтенанта Макарьева? Абсурд. Яд-то медленно действующий. И у резидента нет никакой гарантии, что перед смертью Шестюк не догадается о своем отравлении, и не назовет имя отравившего его человека. Нет, так резидент рисковать бы не стал...»
«Значит, яд должен был попасть в организм Шестюка совершенно незаметно. Так, чтобы даже в случае смерти Шестюка на глазах очевидцев, умирающий агент не мог выдать резидента. Потому, что до своего последнего вздоха и предположить бы не мог, что его отравили. И еще потому, что даже в момент собственной смерти не воспринимал бы резидента как возможного отравителя. То есть Шестюк в принципе не должен был видеть в резиденте опасного человека, не должен был воспринимать его, как своего соратника по работе на вражескую разведку. Только при таких условиях резидент мог решиться на отравление своего агента медленно действующим ядом».
«Так что же получается, Шестюк не знал, что рядом с ним находится резидент? Выходит так. Резидент каким-то образом узнал, что Шестюк находится на грани провала, и нанес упреждающий удар, чтобы обезопасить себя от замаячившей на горизонте возможности провала».
«Но как резидент мог узнать о грозящем Шестюку разоблачении? Да только если он сам, своими ушами слышал выдуманную Макарьевым историю о разоблачении убийцы по оставленным им следам!
Слышал и сопоставил эту историю с реальными событиями на космодроме в последние дни!»
«Тогда получается, что резидент тоже был на «посиделках» в кабинете Лопатина? Был именно в тот момент, когда я рассказывал о найденном в цистерне теле Ушакова, угнанном «газике» и следах на грунтовке. Выслушав историю, рассказанную мной, резидент понял, что Евгений Шестюк фактически уже разоблачен. Поэтому он решил, не мешкая, разделаться со своим коллегой, ставшим для него слишком опасным. Незаметно подсыпал в рюмку Шестюку яд и...»
«Занятная картинка вырисовывается... Ну, и кто же у нас претендует на роль очередного врага-отравителя? Стрельников, он же Симонов, отпадает. Полковник контрразведки, который охотится за вражеским агентом и при этом сам является агентом той же стороны, - это слишком уж круто. Кузин. Ловкач, талантливо играющий роль беззаботного и веселого человека. Исподтишка травит Шестюка и опрометью бежит сюда, ко мне, к тому, кто фактически разоблачил агента. Бежит, чтобы обеспечить свое алиби. Возможно такое? Теоретически, конечно, возможно».