<p>
Вилка, всего лишь на доли секунды выскочившая из рук Макарьева, коснулась корпуса розетки. Мощный бело-голубой электрический разряд молнией полыхнул между металлическими корпусами вилки и розетки. Антон шарахнулся назад, зацепился ногой за размотавшийся по полу кабель и, уже в падении ударившись затылком об стальной угол гелиевого течеискателя, рухнул на спину. Он еще успел увидеть летящие над головой яркие желто-оранжевые искры, прежде чем весь мир вокруг него завертелся в беспорядочном танце и погрузился в вязкую пелену мрака.</p>
<p>
...Он был без сознания всего пару минут. Макарьев открыл глаза и увидел в вышине над собой яркие размытые пятна, а чуть ниже - раскачивающиеся из стороны в сторону и непрестанно смешивающиеся друг с другом розовые и салатно-зеленые лоскуты. Звуки исчезли, уши словно заложило плотной ватой.</p>
<p>
Макарьев зажмурился и снова открыл глаза. Зрение постепенно стало восстанавливаться, пятна и лоскуты приобретать четкие очертания, превращаясь в горящие под потолком неоновые лампы и склонившиеся над лейтенантом испуганные лица испытателей. Несколькими секундами позже вернулся слух. А потом пришла тупая боль в области затылка.</p>
<p>
- Смотрите, он открыл глаза! Кажется, приходит в себя.</p>
<p>
- Где врач? - рявкнул чей-то бас почти над самым ухом. - Врача сюда, черт возьми!</p>
<p>
- Он дышит? – тряским испуганным голосом спросили слева вверху. - Может попробовать искусственное дыхание?</p>
<p>
Макарьев замычал и покачал головой. Затылок отозвался тупой и ноющей болью. Антон оперся руками об пол и сделал попытку приподняться:</p>
<p>
- Не надо врача. Я сейчас встану.</p>
<p>
Губы стали чужими, невероятно пухлыми и бесчувственно - деревянными. Голос звучал хрипло и сдавлено.</p>
<p>
- Лежи, Антон, лежи, - Макарьев узнал голос Петровина. Подполковник придержал лейтенанта за плечи. - Пусть врач тебя сначала посмотрит, тогда и встанешь...</p>
<p>
- Гляди, какая ссадина у него на затылке, - громко зашептали сзади. - И крови много!</p>
<p>
Антон скользнул взглядом по сгрудившимся над ним людям:</p>
<p>
- Да все нормально, ребята... Голова только немного болит...</p>
<p>
Кто-то с трудом пытался протиснуться сквозь собравшихся вокруг Макарьева испытателей.</p>
<p>
- Врач? Нет? Ах, да... Пропустите...</p>
<p>
Решительно раздвинув в стороны испытателей, Ульяна Соронина опустилась на колени рядом с Макарьевым:</p>
<p>
- Антон, Антошка... Ты меня слышишь?</p>
<p>
- Конечно, слышу. И даже вижу, - Макарьев сфокусировал взгляд на испуганном, мертвенно-бледном лице девушки и сделал попытку улыбнуться. Улыбка на одеревеневших губах получилась жалкой и едва заметной.</p>
<p>
- Живой, - облегченно выдохнула Ульяна. Ее глаза наполнились влагой, и крупные капли слез медленно покатились по щекам. - Живой... Антошка...</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
25.</p>
<p>
3 сентября 1988 года.</p>
<p>
Околоземная орбита, космическая станция «Мир».</p>
<p>
</p>
<p>
- Я, уважаемые коллеги, скоро утрачу все навыки практикующего врача, - Полинов скатал в трубку бумажные ленты кардиограмм и сунул их за поясок крепления на настенной панели. - Неужели нельзя хотя бы раз в месяц кому-нибудь из вас четверых схватить самый простой насморк, а? Нельзя же быть все время абсолютно здоровыми! Это подозрительно, в конце-то концов!</p>
<p>
Муса Монарев легонько толкнул локтем в бок Владимира Тутова, мотнул головой в сторону Полинова и захохотал:</p>
<p>
- Володя, слышишь? Оказывается, медицина не довольна нашим здоровьем!</p>
<p>
- Вот я и думаю, Муса, - проверявший приборы ориентации Тутов принял шутливый тон разговора и озабоченно почесал затылок, - может мне и вправду заболеть чем-нибудь? А то ведь и в самом деле Валера лечить разучится. Градусники ставить, банки, клизмы там всякие...</p>
<p>
- Клизма в невесомости? - Полинов ухмыльнулся и деловито потер руки. - А почему бы и нет? Такой экспериментик в космосе ни у нас, ни у американцев еще, кажется, никто не выполнял. Может, и впрямь попробуем? Ну-с, господа, кто из вас первым рискнет подвергнуться процедуре очищения кишечника в условиях невесомости? Смелее, смелее, ваше имя будет золотыми буквами вписано в историю мировой космонавтики...</p>
<p>
- Шутники, - Лахов неуклюже выбрался из стыковочного отсека и с легкой укоризной покачал головой. - Честное слово, я вам завидую, ребята. Вы действительно свежо выглядите. Ну, прямо, как огурчики!</p>
<p>
- Ну, да, такие же зеленые и пупырчатые, - сострил Монарев и оттолкнувшись от кожуха стационарной фотокамеры КАТЭ-140, уплыл под потолок станции. - И заметьте, милые друзья, все это несмотря на восемь месяцев интенсивного маринования в нашей металлической банке!</p>
<p>
- А я бы с удовольствием сейчас с вами поменялся, - продолжал Лахов. - Семидневный полет - это все-таки очень мало. Не успеешь привыкнуть к невесомости, а уже пора возвращаться на Землю. Слушайте, мужики, а может, уговорим руководство, и я кого-нибудь из вас заменю? Муса, ты как?</p>
<p>
- Вот уж дудки, - со смешком запротестовал Монарев из-под потолка. Он закреплял ремнями отцепившийся спальный мешок. - Восемь месяцев - это, Афанасьич, ни то, ни се. Мы с Володькой настроились летать ровно год. Вопреки всем случайностям и неожиданностям. Правильно, Вов?</p>