<p>
Он пару раз стукнул каблуком сапога по металлической плите под ногами. Металл отозвался легким дребезжанием.</p>
<p>
- Слышишь? Если кто-то появляется около порога, здесь раздается примерно такой же звук. Так что плитки в нашей комнате работают почти как сигнализация. Жаль, конечно, что ты об этом не знал, правда?</p>
<p>
- Вот, значит, как... - изрек Шестюк и на его лице появилось выражение почти детской обиды. - Ты с самого начала знал, что я стою в прихожей и слушаю...</p>
<p>
- Конечно, - губы Антона сложились в озорную улыбку. – И говорил я сейчас больше для тебя, чем для Виталика.</p>
<p>
- Сигнальчик, значит, придумал, - Шестюк зло зыркнул на Макарьева и недобро ухмыльнулся. - А ты ловкач, лейтенант!</p>
<p>
- Мне есть с кого брать пример. Ты тоже парень не промах…</p>
<p>
- Да, головка у тебя работает! А знаешь, вдвойне приятно побеждать умного соперника!</p>
<p>
Агент пригладил левой рукой торчащие ежиком волосы на голове. Словно сам себя погладил.</p>
<p>
- Умного всегда одолеть приятно, - согласился Макарьев и заинтересованно спросил:</p>
<p>
- Кстати, это у тебя в руках случайно не мой пистолет?</p>
<p>
- Твой, - подтвердил Шестюк и весело хохотнул. - Вот говоришь, что ждал меня, а оружие оставляешь в соседней комнате. Не хорошо… Пришлось позаимствовать. Временно, конечно.</p>
<p>
- Что ж, и на старуху бывает проруха, - пожал плечами Макарьев. - Ладно, давай перейдем ближе к делу. Ты вот сказал, что в моей версии на твой счет есть какие-то неточности. Интересно, какие?</p>
<p>
- Нет, ну ты мне определенно нравишься! - Шестюк снова захохотал. - Это же надо! Стоит под дулом пистолета и задает вопросы!</p>
<p>
- Спрос, как известно, не бьет в нос, - без тени волнения парировал лейтенант. - А умеренное любопытство никогда не было пороком.</p>
<p>
- Умеренное, говоришь? А впрочем, ты прав. Любопытство твое очень умеренное. И во времени, и в пространстве. Ты, надеюсь, понимаешь, что отсюда живым уже не выйдешь? Еще пять - от силы десять минут и тю-тю, Макарьев... Конец!</p>
<p>
- Ну, вопрос продолжительности моего существования мы еще с тобой, надеюсь, обсудим. А теперь все-таки вернемся к вопросу о неточностях.</p>
<p>
- Гм... Ну, да черт с тобой! Мне сказать не жалко. Ты же скоро будешь очень надежным хранилищем для любых секретов. Прямо, как могила, - Шестюк довольно оскалился, задумался на секунду и произнес:</p>
<p>
- Знаешь, иногда очень хочется, чтобы мои действия кто-то оценил со стороны. Согласись, очень приятно, когда тебя считают профессионалом. Особенно, если это говорит поверженный тобой противник.</p>
<p>
- Да, в известной степени, это способствует самоутверждению. Хотя бы в собственных глазах, - Макарьев холодно улыбнулся.</p>
<p>
- Иногда и этого достаточно. Ты правильно угадал, что я для звонка на КПП использовал Ушакова. Уговорил его, дурака, подшутить над тобой. Он, правда, потом порывался еще раз тебе позвонить. Чтобы извиниться и сказать, что пошутил. Но телефон, как ты уже, наверное, догадался, именно в этот момент вдруг перестал работать. А перезвонить с другого аппарата он, бедняга, не успел. Потому что внезапно заболел и умер, - Шестюк снова осклабился. - Пацан он был зеленый, твой Ушаков. Простой и доверчивый… А когда его трупик остывал в цистерне с жидким азотом, я с Виталиком и Белановым уже доблестно трудился на «Прогрессе». Правда, Виталя?</p>
<p>
- Правда, - буркнул в ответ Кузин. Он сидел на стуле бледный и поникший. – Трудился…</p>
<p>
- Чудесное получилось алиби! Красиво было придумано, Макарьев, верно? – агент самодовольно ощерил желтоватые прокуренные зубы. - Вывести тебя на диверсантов и одновременно обеспечить себе самое настоящее алиби. Железное алиби.</p>
<p>
- Задумано действительно хорошо, - подтвердил Антон.</p>
<p>
Лейтенант замолчал, нервно покусывая губы и пристально рассматривая лицо человека, которого совсем недавно считал если не другом, то, по крайней мере, близким товарищем. Он всегда думал, что хорошо знает Женю Шестюка – крепкого, надежного парня, умеющего постоять за себя, всегда уверенного в своих словах и действиях. Но сейчас тот Женька, с которым они плечом к плечу работали на «Союзах» и «Прогрессах», куда-то вдруг подевался. Напротив Макарьева с пистолетом в руке стоял маленький и злобный человечек, похожий на хорька с приплюснутым и вздернутым носиком, с кривой нечеловеческой гримаской на устах, обнажавшей его мелкие и острые с желтизной зубки. Зверек скалился и торжествовал, злобно посверкивая из-под бровей недобрыми темными глазками. Он уже был абсолютно уверен в своей победе. Антон гневно сжал кулаки и спросил:</p>
<p>
- А смерть Бехтерева? Она зачем тебе понадобилась?</p>
<p>
- Бехтерева я достал под утро. Предложил ему выпить по сто грамм хорошего армянского коньячку - для бодрости, после беспокойной и бессонной ночи. А в стаканчик кое-что незаметно подсыпал… - тонкие и почти бесцветные губы Шестюка расплылись в довольной ухмылке. Агент нервно смахнул тыльной стороной ладони пот с лоснящегося лба. - Я уже точно знал, что после перестрелки с диверсантами ты остался в живых. Сам понимаешь, говорящий майор Бехтерев в такой ситуации мне был совсем ни к чему. Чтобы он через час или два на вопросы контрразведки ответил, что не звонил тебе? Меня это никак не устраивало. Ну, и пришлось попросить майора помолчать. Да ты не расстраивайся, Макарьев. Он хорошо умер, быстро.</p>