Конечно, он не глупец. Ордены исчезают. Такое случается. Война за господство над безбрежной Галактикой требует крови океанами. Её нельзя выиграть без жертв. Но знание этого никоим образом не исцеляет душевных ран.
Есть несколько способов найти утешение. Один – само собой – вырывать жизнь из любого грязного тиранидского отродья, которое встретится на пути. Вот почему его так трясёт от мысли, что другие сражаются, пока он стоит тут и ждёт. Другим способом оставалась тонкая нить надежды, его самое сокровенное желание, что однажды он увидит символ своего ордена на плече другого десантника и будет знать наверняка, что Хирон Амадей Хирофел – не последний из своего рода.
До тех пор – сражайся, твердил он себе. Заслужи этот день кровью врагов.
Сзади донёсся звук: металлический лязг и шорох, – кратким эхом отразившийся от высоких стен. Хирон преспокойно развернулся, решив, что это просто шевельнулся его безмозглый спутник. Но поворачиваясь, он вдруг услыхал внезапный рёв и узрел вспышку реактивного выхлопа. Нечто, раскалённое добела, устремилось из устья туннеля, целя прямо в лобовой скос корпуса. Хирон видел, как оно приближается, почти как в замедленной съёмке волоча из туннеля светлую ленту дымного хвоста. Дредноут ещё поворачивался, когда ракета ударила и взорвалась, отколов толстый кусок от верхнего левого угла лобовой плиты. Удар заставил Хирона сделать два неверных шага назад. Попади ракета в середину корпуса, он бы уже присоединился к своим павшим братьям.
Сервитор затрясся всем своим бледным телом: его оружие извергло ливень болтерных снарядов, который замолотил по устью туннеля, так явно помеченному следом от ракеты. Раздались предсмертные вопли и влажное чавканье разрывов: по крайней мере несколько снарядов нашли вражью плоть. Хирон восстановил равновесие и как раз собирался добавить своего огня, когда не меньше чем из дюжины туннелей хлынули вооружённые цели, стреляя и вопя, как одержимые. Яркие плотные лучи лазогня заплясали по броне Хирона, опаляя верхний слой и прожигая глубокие дорожки, но помимо этого не принося особых повреждений. Равно бесполезным оказался и залп стабберного и пистолетного огня, который застучал по броне, высекая фонтанчики искр и мелкие осколки.
«Вам не повредить мне! Вы фатально ошиблись в своих суждениях. И поплатитесь за это жизнью!»
Хирон открыл ответный огонь, дырявя полушарие зала градом смертоносных снарядов из штурмовой пушки справа. Крупнокалиберные снаряды пробивали тела, словно мокрую бумагу. Кровь плескала на холодный пол, быстро замерзая широкими ледяными потёками. Тела, многие – порванные пополам карающей мощью оружия, валились на землю и оставались лежать, отдавая пар и всё своё тепло морозному воздуху, в то время как содержимое тел вываливалось наружу и быстро замерзало.
Вместе, Хирон и сервитор-стрелок дали первой волне такой смертоносный отпор, что полость превратилась в настоящую скотобойню. Тогда дредноут позабыл все мысли о горе и жалости к самому себе. Теперь для него не существовало ничего, кроме жажды битвы и радости убийства. Кто эти глупцы, что напали на члена могущественного Космического Десанта? И не простого члена! Что за люди такие, что станут кидаться на дредноут?
И тогда высокомерие и упоение кровопролитием встало Хирону боком.
Он услышал гулкий удар. Правая сторона дрогнула. Он попытался повернуться, чтобы посмотреть, что происходит, но поле его зрения не простиралось настолько, чтобы видеть собственное тело. Он мог смотреть только вперёд. Хирон развернулся дальше и увидел, как какой-то странный человек с горящими жёлтыми глазами прянул в сторону.
«У него четыре руки! Четыре!»
– Что ты сделал? – взревел Хирон.
Не дожидаясь ответа, он обратил штурмовую пушку на убегающую фигуру и открыл огонь. Град снарядов превратил цель в кровавую кашу. Не осталось ничего, что напоминало бы человеческое тело. Однако, не раньше, чем странный враг был уничтожен, Хирон разобрался, что это были за шум и дрожь.
«Взрывчатка!»
Взрыв потряс его, сбив с гидравлических ног и протащив двадцать метров по обледеневшему полу. На землю посыпались части правой руки и плеча: град пластали и адамантия, который всего мгновение назад был его основным оружием. Дисплей перед глазами взбесился от тревожных огней. Заверещала аварийная сирена. Он не стал обращать внимания. С рёвом абсолютной ярости дредноут взгромоздился на ноги, уперев в пол силовой кулак левой руки. Он обратил взор назад – в центр зала, где как раз в тот момент сервитора одолели и разнесли на части плотные мужчины, вооружённые горными лазерами. Из устья туннеля продолжали изливаться новые враги: огромная волна вооружённых безумцев, твёрдо намеренных разнести дредноут по винтикам.