Он и Раут вошли в настоящую комнату ужасов, вид которой, это напоминание о самом мрачном и жестоком лике реальности, теперь ему не забыть никогда. Это была родильная камера, в которой ждала их главная цель. Здесь должен быть Белый Феникс, и не только потому, что об этом говорила указка локатора, но и потому, что у этой камеры было одно главное отличие от всех остальных, что им пришлось повидать.
«Женщины! Десятки женщин. Захватчики превратили их в часть гнезда. Какая страшная участь!»
Каррасу захотелось отвернуться от тошнотворного, приводящего в ярость зрелища. Больше половины женщин были прикованы к странным органическим стенам камеры смесью тёмных хитиновых пластин и толстых прядей липкой субстанции, похожей на нечто вроде вязкой слизи. Другие были наполовину погружены в не менее отвратительные органические холмики, которыми был усеян пол пещеры. Рядом пузырились лужи едкой жёлто-коричневой жижи. Пуповины из полупрозрачной плоти подавали и откачивали телесные жидкости, змеями уходя в носы и рты пленниц. Каррас с облегчением отметил, что хотя бы нижняя часть тела у женщин была погружена полностью, но неприятно раздутые животы торчали наружу, открытые горячему, влажному воздуху. Он не сомневался, что под хитином проходят такие же органические катетеры, ответственные за Трон-знает-что. Животы были так растянуты ксеноорганизмами, растущими внутри, что кожа на них стала почти такой же прозрачной, как и витки странных пуповин. У некоторых даже можно было увидеть, как толкаются внутри кучки эмбрионов, борясь друг с другом за место поудобнее. Женщины, играющие роль питающего организма для этих скользких паразитов, всхлипывали и скулили от мучительной боли, которая проникала даже сквозь их бессознательное оцепенение.
Раут бормотал литании, понятные лишь тем, кто вышел из Базилики Малефикс на Изгоне. Он так сжимал кулаки, что уже не чувствовал рук.
– И узрел я истинный лик тьмы за этой пеленой, и ослепил он меня своим ужасом, – онемело процитировал Каррас.
Раут перевёл на него взгляд:
– «Некризод» Уксола Тая.
– Том третий. Видения шестого круга ада.
Раут двинулся вперёд, прицепив на магзамок болтер и вытаскивая клинок.
– Мы не можем бросить их страдать вот так.
Каррас упёр ладонь в эмблему рогатого черепа на правом наплечнике Экзорциста.
– Согласен, и мы обязательно положим конец их мучениям, но у нас есть задание и братья наши сейчас сражаются насмерть, чтобы мы сумели его исполнить. Мы избавим их от страданий после того, как вытащим Белого Феникса. Не раньше. Она сейчас самая первостепенная задача. Нас могут обложить в любой момент.
Раут кивнул и смахнул руку Карраса с наплечника. Нож он держал наготове. Каррас сверился с ретинальным дисплеем и нашёл, что искал.
Подсистемы боевого шлема засекли источник повторяющегося электронного сигнала жизни. Возник небольшой красный треугольник прицела, отмечая точное местоположение оптикома, на который они шли всё это время. Каррас моргнул, отключая прицел, и увидел пульсирующую органическую структуру, которая наполовину походила на алтарь, наполовину – на инкубатор. И на ней лежала навзничь Белый Феникс – их главная цель.
– Это она, – Каррас указал на женщину и подошёл к ней сбоку.
Глядя сверху вниз на пленницу, он увидел на руках, лице, шее, груди глубокие царапины, покрытые толстой коркой крови.
«Она боролась».
Пусть борьба была бесполезной, но она хотя бы пыталась. Каррас перевёл глаза на её живот и увидел, как тот жутко раздут. Женщина была беременна, как и остальные; из живота выпирали ранние признаки хитиновой брони, которую уже отращивала тварь внутри. Когда она выйдет наружу, то будет готова защищать себя. И её появление не будет ни спокойным, ни лёгким. Она прорвёт себе дорогу наружу, вырвавшись в потоках крови умирающего родителя. Ни одна из этих женщин не сумеет пережить роды. Твари, когда будут готовы, прорвутся через их плоть, а потом накинутся на своих матерей и будут питаться ими, пока не останется ничего, даже зубов, волос и костей.
Съесть. Впитать. Использовать. Распространиться.
Так он и следует – жизненный цикл тиранидов. Вещь настолько простая, однако остановить его, сдержать эту волну – уже далеко не так просто. Бесчисленные братья пали, пытаясь это сделать: Ультрамарины – на Макрагге, Кровавые Ангелы и Вермилионовые Ангелы – на Холлонане, Плакальщики брата Хирона – на Девлане и Мальволионе и многие-многие другие. А сколько ещё погибнут – и без единого проблеска надежды на победу.
Каррас примагнитил болтер к набедреннику и, наклонившись, взялся за мерзкую липкую массу, которая удерживала Белого Феникса. Сначала он постарался освободить голову и шею. Пригоршня хитина с хрустом отошла, следом потянулись влажные нити и пучки чего-то напоминающего человеческие волосы. Это и были волосы. Чем больше Каррас отрывал вязкой массы, тем больше с ней отходило и волос, которые отваливались так легко. Все запасы организма женщины высосал растущий внутри чужак. Каррас прервался, раздумывая, не убьёт ли её попытка отделить от этого нечестивого аппарата. Пленница выглядела такой бледной и тощей. Каррас никогда не видел её прежде, поэтому не мог знать, что когда-то её добивались мужчины, обладающие огромной властью и влиянием. Прежде она была образцом превосходных человеческих генов. Теперь же остались лишь кожа да кости. И тем не менее, Сигма хотел её вернуть. Он отправил «Коготь» в недра этой мрачной, полной нечисти адской дыры, только чтобы вытащить её обратно.