Струи Чёрной Реки в этот последний раз его не беспокоили совершенно. Он подчинил их, подчинив себя самого. Но его выросшая психическая сила стала таким маяком, что привлекла внимание чего-то нового – зверя другого порядка, из Других Сфер. Нечто отвратительное сумело прорваться в тот день, как Каррас и предполагал. Это была огромная пульсирующая тварь, постоянно меняющая очертания, состоящая из бесчисленных пастей и щупалец, из странных цепких отростков, которая не поддавалась сравнению ни с чем ему известным. Это была ярость, и ненависть, и голод, и она кинулась на него с жестоким ликованием. Битва была битвой воли против воли, битвой двух разумов, сражающихся за превосходство всем, что у них есть, и длилась она словно целую вечность. В конце концов оказалось, что оба примерно равны – эта мерзость и он. Оба отдали всего себя бою без остатка. Они сцепились в умственном изнеможении, и течение начало утаскивать обоих в устье забвения. Но Каррас собрался. Молитвы и надежды боевых братьев достигли его сознания из далёкого царства живых, подпитав для последнего, отчаянного рывка.
Всплеск психической силы вынес его на свободу, а зверя, который бился и метался, не желая такого конца, понесла Чёрная Река, пока его не поглотили расстояние, время и абсолютная тьма.
Хладный труп Карраса снова задышал. Двойные сердца застучали.
В тот день он вернулся из мёртвых победителем, кодицием библиариуса Призраков Смерти наконец, и орден возрадовался, ибо столь одарённых братьев было немного.
С тех пор долгие годы Каррас служил в этой роли, редко ступая на Окклюдус. Война удерживала его далеко от этого мира. Он исполнял дело ордена, дело Императора. Он точно был рождён для этого.
И вот, наконец, хадит призвал его обратно.
Появилась выгодная возможность: шанс заслужить великую честь для себя и ордена.
Это был редкий шанс послужить как никогда прежде.
– Время близится, – сказал ему хадит. – Кто-то должен вернуться, прежде чем отбудут другие. До тех пор поброди в одиночестве. Побудь со своими мыслями. Подумай о том, кто ты и что. Почувствуй себя столпом, который станет нам опорой, когда все остальные рухнут. Иди. Я пришлю за тобой, когда придёт время.
Так Каррас начал бродить. Бродить и думать. Вспоминать.
Он почувствовал, как три души – такие сильные и сияющие души – приближаются на скорости с востока. Братья Призраки Смерти – их эфирный отпечаток нельзя спутать ни с кем, такой же знакомый и дружеский, как самая земля здесь. Он повернулся лицом к леденящему ветру, чтобы встретить их приближение, в тот самый момент, когда нечто огромное, тёмное и угловатое перевалило через холмы, едва не зацепив вскользь их вершины. Оно тянуло за собой огромные шлейфы редкого снега, скользя к тому месту, где стоял Каррас. Мощные турбовинтовые двигатели грохотали. Оно сбросило скорость и начало отвесный огненный спуск, обратив снег вокруг в пар. С резким шипением гидравлических клапанов летательный аппарат опустился на толстые посадочные лапы. Раздался громкий лязг. Опустилась аппарель, и оранжевый свет волной выплеснулся на снег.
Это был «Громовой ястреб» из орденского города-крипты Логополь, и его прибытие было для Карраса и горьким, и радостным одновременно.
Время его одиночества истекло. Визит на орденский мир оказался слишком коротким. Каррас знал: по сравнению с тем, что лежит впереди, его испытания в прошлом покажутся просто игрой. Для того, чтобы это знать, не нужен «ведьмин взгляд».
Живым со службы в Карауле Смерти из двадцати возвращался лишь один.
Глава 4
Наступил вечер, такой, каким он бывает в Холиксе. Небо над городом-каньоном не менялось никогда. Узкая полоска между уходящими ввысь каменными стенами имела постоянный сумеречно-пурпурный цвет, который пронзали яркие, как лазеры, точки звезд. Однако вслед за ударом вечернего колокола зажигались ещё светильники, а на улицах и переулках становилось оживлённее. Фальшивый вечер. Видно, не могут люди без смены дня и ночи. Без пережитка далёких дней Старой Терры: с ним они чувствуют себя уютнее, пусть даже это подделка.
Местные мужчины, коренастые «ночники» по большей части, шли бригадами: одни возвращались с долгой, тяжёлой смены в шахтах, другие отправлялись начинать новую. Усталые матери вели детишек из схолы, которой заправляет экклезиархия. Детки постарше шныряли в людском потоке, пиная мусор и перекрикиваясь не по годам грубыми голосами.