— Вот, вот. Хотя на самом деле эффект этот открыли немцы, Виттгоф и Шульц, в девятьсот первом. Нацистские ученые воплотили теорию в практику, ставили опыты на людях, и продвинулись далеко. Ну, а после победы эти ученые поработали на благо Советского Союза. Не все, но некоторые. Разумеется, под руководством специалистов. Отсюда и «Электросон», и кое-что другое. Так вот, на частоте в пятьдесят-шестьдесят герц человек становится пассивным. Не глупым, но безынициативным. И если облучать население, то можно не бояться мятежей и революций. Эту идею подал Ленину Красин, а воплощал Кржижановский.
— С телевышек облучать? Башня Шухова?
— «Обитаемый остров»? Это фантастика, радиофизика не позволит. Передатчики с такой частотой неэффективны. Радиус действия — пятьдесят метров, сто. Не дальше.
— Тогда как?
— Излучение — в каждую квартиру. Электропроводка! Наш бытовой ток — пятьдесят герц, то, что нужно. Не случайное совпадение, конечно. Излучение электропроводки мизерно, но оно рядом, и оно постоянно. Результат мы видим: население пассивно. Революция снизу у нас невозможна. И в Англии невозможна, и в Соединенных Штатах, и во Франции. Везде, где электричество есть в каждой или почти каждой квартире. Вот потому генералы и не защищались, когда ночью к ним стучали в дверь. Пассивность. Есть, правда, и другая сторона пассивности. Если какая-нибудь сволочь начнет свергать нашу власть, население будет тупо смотреть, и только. Никто защищать Советскую власть не пойдет, если ему прямо не приказать. Ни врачи, ни учителя, ни генералы.
— Кто же будет свергать власть, ваше превосходительство, когда сплошная электрификация?
— Открою секрет: проводка проводке рознь. Если провода в изолирующей оплетке, никакого излучения нет. А надежнее всего — постоянный ток. Дороже, но американская знать в своих жилищах использует именно его. Потому опасаться нужно революции сверху. Вернее, государственного переворота.
Тук. Тук-тук. Тук-тук-тук.
— Это галактические метеориты, — сказал Брантер. — Но не нужно бояться, наш «Тахмасиб» они не пробьют. У нас постоянный ток…
Я проснулся без десяти три. По привычке. Приснится же… Перечитал я старой фантастики.
Тук. Тук-тук. Тук-тук-тук.
Стучали в дверь купе, тихо, но несомненно.
Наяву.
— Не открывайте, — шёпотом сказал Крячко. — Не открывайте!
Тоже, значит, проснулся.
Глава 20
Трезвые мысли ведут к победе!
Тук. Тук-тук. Тук-тук-тук.
Тихо, но не настолько тихо, чтобы не разбудить.
Трудно побледнеть в тёмно-синем свете ночника, но Крячко побледнел.
— Не открывайте! — повторил он драматическим шепотом.
Я и не собирался.
— Мы маленькие бедные овечки, пустите нас погреться! Мы отбились от стада и очень, очень устали!
Голос тихий, женский, молодой, вкрадчивый.
— Пустите, мальчики, не пожалеете! — ещё один женский молодой голос.
Крячко затряс головой.
— Вы ошиблись номером, — ответил я.
— Мальчики, мальчики, не бойтесь, мы не кусаемся! — сказали они хором.
Я не ответил.
— Что будем делать? — спросил Крячко.
— Спать.
Вагон наш, хоть и депутатский, но обыкновенный спальный вагон середины шестидесятых годов, «гей, славяне!». Никакого сообщения ни с проводником, ни с начальником поезда из купе нет.
За дверью стали мяукать, трясти дверь и обзывать нас нехорошими словами. Ничего, дверь хоть и хлипкая, а сразу не поддастся.
Из соседних купе стали выглядывать и возмущаться:
— Не даёте спать, откуда вы такие? Безобразие! Проводник! Где проводник? Я этого так не оставлю!
— Ой, извините! Это не наше купе, мы перепутали вагоны! — и девицы, судя по звукам, удалились.
Потихоньку разошлись и остальные.
— Да, порядочки, — вытер пот со лба директор. — Ну и проститутки пошли! Наглые до невозможности!
— Привыкайте, Сергей Анатольевич, привыкайте.
— И часто здесь такое бывает?
— Вижу в первый раз. Но я впервые еду в одном купе с директором главного универмага Чернозёмска.
— Думаете, они на меня нацелились?
— Не на меня же.
— Да, конечно. Пригласи мы их, они бы в нужный момент подняли шум, мол, затащили, изнасиловали… Хорошо, что я догадался, не пустил их в купе.
— Просто замечательно, — согласился я. — Но вы не расслабляйтесь.
— Вы думаете, будут ещё провокации?
— Как знать, Сергей Анатольевич, как знать. До Москвы ещё пять часов.
Я достал из чемоданчика кобуру, впрягаться, так впрягаться.