Шахский начальник спросил:
— Ну как, Плешивый, починишь пиалу?
— Починю,— ответил Насыр.
— Если сможешь пиалу починить, поедешь с нами, скажем про тебя шаху.
— Нет, я к шаху не поеду,— возразил Насыр.
— Как не поедешь? Прежде чем чинить пиалу, надо от шаха приказ получить,— сказал начальник.
— Как же я вместе с вами могу идти?— ответил Насыр.—Вы все на лошадях приехали, а я пешком пойду? Я тоже верхом хочу.
Один из царских слуг сказал:
— Садись, Плешивый, на моего коня сзади меня, и поедем.
— Нет,— опять возразил Насыр.— Так я не поеду. Уж если я поеду, то только на хорошем коне.
Все сорок гончаров стали шахских слуг просить:
— Ну дайте ему коня, везите его с собой.
Один из шахских воинов посадил на своего коня Плешивого, а сам сёл сзади. Приехали всадники во дворец. Шах, как увидел, что один из его самых почтенных слуг впереди себя какого-то плешивого везет, разозлился, поднял крик:
— Эй, так вы мою честь бережете? Зачем этого плешивого во дворец привезли?
— О досточтимый падишах!— ответил слуга.— Простите нас, мы этого Плешивого неспроста привезли.
— А зачем?
— Если кровь мою пощадите, скажу.
— Пощажу!— сказал шах.
Слуга ему объяснил:
— Отец этого Плешивого был очень искусный мастер-гончар. Он один из тех мастеров, который вашу славную пиалу делал. Сорок кишлачных гончаров не могут вашу драгоценную пиалу починить. Они ее Плешивому дали, может быть, он починит.
Посмотрел шах на паренька и спросил:
— Починишь?
— Починю,— ответил Насыр. Назначил ему шах сроку сорок дней. Насыр спросил шаха:
— А как, я ее даром чинить буду?
— Ты еще смеешь торговаться, несчастный! Ну ладно. Что ты хочешь за починку пиалы?
— Прошу внимания к моим словам,— сказал Насыр.— Дайте мне коня, какого вы себе сами желаете, корову, баранов и всякой другой скотины и домашней птицы. Потом возьмите сорок лошадей, нагрузите их золотом, серебром, драгоценными самоцветами из вашей казны и отошлите ко мне домой. После этого я возьмусь вашу пиалу чинить.
Шах приказал приготовить все, что требовал Плешивый, и отправить к нему в дом. А потом обратился к сорока гончарам:
— Ну, до времени казнить вас я не буду. Оставлю вас поручителями за Плешивого. Если он только пиалу не починит, прикажу и ему, и вам отрубить головы.
Плешивый вернулся домой, разделил среди тех сорока гончаров скот и драгоценности, которые получил от шаха, и сказал им:
— Ну, мастера! Есть теперь у нас на что попировать сорок дней и сорок ночей. Если я за эти сорок дней починю пиалу, еще больше богатств добуду вам. На всю жизнь хватит. Так что не беспокойтесь.
Отнес Насыр в свою бедную хижину черепки пиалы, положил их на полку и оставил там. Живет себе, пирует, а пиалу и не думает даже чинить. Гончары тоже успокоились, решили: «Починит он пиалу». Нарядились в праздничные одежды, устроили на сорок дней, сорок ночей пиршество и забыли о заботах.
И только когда уже двадцать дней прошло, они задумались: «Починит Плешивый эту проклятую пиалу или нет?» Заглянули они в хижину. Пришли, смотрят, а Насыр как ни в чем не бывало лежит себе на боку, а черепки шахской пиалы, как положил он их на полку, так и лежат, только пылью покрылись. Удивились гончары и спрашивают:
— Ты что же думаешь, Плешивый? Почему пиалу не чинишь? Когда ж ты за нее возьмешься?
— Починю как-нибудь,— говорит Насыр.— Идите веселитесь, здоровы будьте и не беспокойтесь.
Гончары видят, что толку от их разговора нет, и ушли. Наконец подходит и сороковой день. Опять пошли гончары в хижину Насыра. А он спит.
— Эй, Плешивый,— рассердились гончары,— ты все еще пиалу не починил. Вставай сейчас же, берись за работу!
— Э, мастера, хватит вам напоминать мне, как-нибудь починю,— ответил Насыр.
Поднялся он, постелил гончарам коврик, пригласил садиться. Уселись гончары на коврик, Насыр им говорит:
— Так, значит, надо вам об этом деле подумать. Вы мастера, а я только ученик.
От этих слов у гончаров только сердце екнуло, Насыр такую речь повел:
— Если сами мастера не могут работу сделать, что же сумеет ученик? В тот день я стоял перед шахом и думал: погубит он вас всех. Жалко мне вас стало. Уж если приходится людям зря помирать, так пусть они хоть перед смертью поживут, повеселятся, сытно поедят, а тогда уж умирают. Вот богатство все между вами и поделил. Ну, а теперь зачем вы ко мне пришли? Чего вы еще от меня хотите? Я ж какой был, такой и остался.
Гончары подумали: «Ничего теперь не поделаешь: в тот раз уцелели, на этот раз погибать придется»,— и разошлись по домом. А Насыр лег спать.
В полночь он вспомнил про пиалу, ледяной водой умылся и подумал: «Сколько из-за этой разбитой пиалы людей головы сложили. Что же это будет, если я пиалы не сделаю?» И с таким жаром взялся он за работу, что не успел оглянуться, как изготовил новую пиалу не хуже той, что была у шаха. Поглядел на нее Насыр, и она ему не понравилась. Бросил он ее на пол, и разбилась она на мелкие кусочки. Сделал Насыр тотчас же другую пиалу, но и она ему не понравилась. Он и ее разбил. Изготовил он третью пиалу. Такая вышла она красивая, что в сравнении с ней прежняя шахская пиала была все равно что глиняная миска.
По бокам у новой пиалы были изумительные цветы, а внутри отражались все предметы, разными красками переливались. И еще было у нее такое свойство: посмотришь на нее с правой стороны — как будто у тебя в руке не одна пиала, а семь; посмотришь с левой стороны — опять только одна пиала видна. Подержал Насыр пиалу перед глазами и сказал сам себе: «Да, вот теперь такая пиала получилась, как я хотел». Завернул ее осторожно в кисею и лег спать.
Наступило утро. Приехали в кишлак шахские слуги и прямо к Плешивому в дверь стучатся. Насыр встал с постели и впустил их к себе.
— Ну что, Плешивый, починил?— спросили слуги.
— Починил,— ответил Насыр.
Шахские слуги отвезли его в Коканд, во дворец. Шах сразу же увидел, что Насыр идет веселый, и решил про себя: «Значит, починил пиалу»,— и обрадовался.
— Ну что, Плешивый,— спросил он,— починил?
— Починил!
— Давай сюда пиалу, показывай!
Насыр передал завернутую в кисею пиалу прямо шаху в руки. Когда он раскрывал пиалу, задел ее ногтем. Пиала зазвенела, звон ее разнесся по всему дворцу.
Все приближенные сразу заговорили в изумлении: «Никогда такого приятного звона не слышали!»
Посмотрел шах на пиалу и от радости долго даже ничего и сказать не мог. Наконец спросил он у своего визиря:
— Что же мы теперь Плешивому дадим?
— Ничего ему давать не нужно,— ответил визирь.
— Как так?— удивился шах.— Плешивый починил пиалу лучше, чем я того желал. Надо ему что-нибудь подарить.
— Нет,— твердил свое визирь,— ничего этот Плешивый не делал.
— Как так не делал? Откуда же пиала взялась?
— А вот откуда. Таких пиал было две. Одна у вас была и разбилась, а другую давно еще украл вор. Долго его поймать не могли, а теперь поймаем. Вот этот Плешивый и есть вор. Вместо того, чтобы чинить вашу пиалу, он привез вам украденную. Палачей ему надо, а не подарки.
— Правильно говоришь,— согласился шах.— Ну, я же ему покажу! — И объявил своим приближенным: — Драгоценных таких пиал во всем свете было только две. Одну из них давно украли, а другую разбили слуги. Долго мы вора не могли найти, а теперь он сам попался. Вот она, та пиала, которую у меня украли! А вот этот вор!— и шах указал на Плешивого.
Позвали палачей, схватили они Насыра, руки-ноги ему связали и повели его на казнь. Насыр закричал:
— Эй, милостивый шах, справедливый шах, одна у меня просьба есть!
— Какая там просьба,— разозлился шах.— Какая еще может быть у вора просьба?