"Ярче тысячи солнц" – вспомнилось Павлу название читанной в юности по настоянию отца книги.** Мониторы кратковременно погасли из-за сильной засветки сенсоров и вновь засветились на значительно меньшей яркости.
Ударная волна, основной поражающий фактор ядерного оружия, как известно, в безвоздушном пространстве не распространяется. Но сверхмощное излучение трех "Кузькиных матерей"*** сожгло защиту корвета и нескольких находящихся близко к нему истребителей в какие-то секунды. Плазменные шары – все, что осталось от сгоревших кораблей противника – слились с тремя огромными ярко светящимися сферами термоядерных взрывов.
Уцелевшие генаи в первый момент порскнули в разные стороны, подальше от чудовищно гигантского плазменного шара, но, быстро сориентировавшись, вновь перекрыли землянам траекторию к фарватеру.
– Колонной, дистанция семнадцать тысяч, – выдал команду подполковник Зальцберг, исходя из предварительно сделанных расчетов, – Затонов замыкающим, – и на максимальной скорости выдвинулся вперед.
"Волкодавы", по-прежнему дергаясь в противозенитном маневре в разные стороны, упрямо шли напролом. Уже подлетая к врагам на дистанцию главного калибра многочисленных истребителей генаев, Джастин что-то сказал. Что конкретно, Павел не разобрал. Кажется "Будем жить, робяты!" Послышалось или нет?
Машина друга расцвела от сосредоточенного огня противника яркой многоцветной засветкой защитного поля. Большинство врагов мазало – противозенитный маневр подполковник выполнял мастерски – но даже относительно редких попаданий, увы, хватило – успев сжечь две машины противника, Джастин сам превратился в плазму.
– Бл…! – грубо выругался Стайн.
– Не-е-е-ет! – длинно с надрывом закричала Сюзанна.
– Держать дистанцию! – жестко скомандовал идущий следом за Зальцберг майор Бродбент. – Иначе его смерть бессмысленна.
Британец продержался значительно дольше Зальцберга – почти пятнадцать секунд – успев тоже захватить на тот свет двух врагов – противник просто не успевал зарядить генераторы пушек – но… тоже в какое-то страшное мгновение превратился в комок раскаленной плазмы. Капитан Стайн вообще практически смог проскочить скопление вражеских истребителей, но, заметив перенос огня на следующую за ним машину Затонова, резко развернулся и рванул в сторону истребителей врага.
Как погиб португалец, Павел не видел – рвал "Волкодава" в разные стороны, каким-то шестым чувством выдерживая направление на фарватер, и напряженно следил за индикатором мощности щитов. Сначала постоянно подергивающаяся от недостаточно точных множественных попаданий желтая полоска резко прыгала вниз – "Волкодав" получал почти полный заряд вражеской пушки – медленно-медленно пытаясь вернуться назад в зеленую зону. Потом опять ныряла, окрашиваясь пурпуром – двадцать процентов – но снова непонятным способом возвращая себе желтый цвет. Затем вообще надолго поселилась в красной зоне, каким-то чудом не падая до нуля. Когда сработал автоответчик – активизация минных полей на входе в аномалию – и пошли многочисленные сигналы срабатывания пусковых устройств автономных генераторов автоматических гравитационных пушек, стреляющих во все, что не подходило под категорию "Свой", подполковник был почти равнодушен, на автомате крутя противозенитный манер. Полоска индикаторов щитов как бы нерешительно замерла в красной зоне, чуть дернулась вниз – попадание было на самом пределе эффективной дальности – и, неожиданно окрасившись желтым, уверенно поперла вверх, за секунды дотянувшись до отметки ста процентов, зазеленела.
Засветившиеся мониторы показали, как далеко позади гасли красные отметки кораблей противника, все еще безнадежно пытавшихся достать ушедший у них из-под носа единственный "Волкодав". Затонов, даже не пытаясь успокоить ревущую Сюзанну, восстановил ориентировку по данным оптических сенсоров и, немного сбавив скорость – температура ходовых генераторов разве что не зашкаливала – направил машину в фарватер.
* Итальянский – "Да, мой генерал".
** Документальная книга Роберта Юнга, официального историографа проекта "Манхеттен" о создании атомной бомбы в Америке.
*** АН602 (она же "Царь-бомба", она же "Кузькина мать") – термоядерная авиабомба (до 150 мегатонн в тротиловом эквиваленте) испытанная в 50-мегатонном варианте в 1961 г. на полигоне "Сухой нос" (Новая земля) – самый мощный рукотворный взрыв (порядка 58 мегатонн) за всю историю человечества. Ударная волна трижды обогнула Землю.
Глава 6
Выполнив назначенную самому себе дневную норму скорописи, Кирилл бросил фломастер и с удовольствием потянулся до хруста в суставах. Теперь он, имея вместо одного Сашки целую команду переписчиков, сам строчил еще и во второй половине дня. После возвращения из леса оставалось еще несколько часов до ужина, чем герцог и пользовался. У Кирилла почему-то было чувство, что он все время куда-то опаздывает. Вот только куда?
Убрав тетради в стол и заперев ящик, встал, налил из кувшина, заботливо прикрытого чистой тряпицей, полную полулитровую глиняную кружку прохладного морса, что варила из лесных ягод персонально для него тетка Джулиана, напился и в очередной раз принялся корректировать планы. Теперь, обладая уже более-менее приличным запасом знаний, герцог понимал, что в первую очередь промышленный прогресс на Земле – следовательно, таковой же будет и на Наташке – основывался не только и не столько на математике, как на постепенном познавании с ее помощью химии и физики. Именно эти прикладные науки позволили резко ускорить создание новых технологических процессов, которые в результате и привели к появлению машин и механизмов, необходимых для покорения планеты и выхода в космос.
Уверенный и давно привычный глухой стук в дверь прервал размышления герцога. Нагулявшийся Зверюга примчался из леса и просит пустить его в келью. Ручка замка была круглой и лапе не поддавалась. Первый раз, когда кошка сама открыла дверь, напрочь испортив ручку своими клыками, она получила по наглой морде тапком – совсем не больно, но жуть как обидно для гордого гепарда – и была тут же приучена к вежливому стуку своей самой длинной конечностью – хвостом.
Открыв дверь, Кирилл увидел не только пардуса, но и стоящую рядом с ним леди Асторию – шестую наследную принцессу Джурии.
Зверюга ужом проскользнул мимо хозяина в келью, а Кирилл так и стоял столбом перед принцессой – не часто высокородные леди приходили к нему в гости. В основном герцог пользовался услугами многочисленных служанок, выбирая тех, у кого мордашки были посмазливее и ноги подлиннее.
– Ну что, так и будешь держать девушку, которая пришла проведать болезного, на пороге или все-таки впустишь? – уверенно спросила принцесса.
– Прошу, ваше высочество, – опомнившийся Кирилл чуть склонил голову, как было положено по этикету, и отступил в сторону.
– Благодарю, твое высочество, – ответно кивнула леди Астория и, войдя внутрь, начала осматриваться.
Герцог, шаря глазами по стройной фигуре, увы, слишком глухо задрапированной меховым плащом, прикрыв дверь, обошел принцессу и движением руки любезно указал на кресло у тлеющего углями камина:
– Устраивайтесь, ваше высочество.
Принцесса была на пару лет старше Кирилла, и с самого знакомства, когда на первом приеме во дворце он был представлен королю и всей монаршей семье, герцог предпочитал обращаться к леди Астории на "вы".
Девушка отрицательно покачала головой, расстегнула пряжку – плащ мягкой волной рухнул к ее ногам – и села на постель поверх мехового одеяла рядом с кошкой. Зверюга, уже в первые недели своей жизни осознавший, что бросаться даже на незнакомых людей, не проявляющих явных признаков агрессии к хозяевам, нельзя ни в коем случае, немедленно пристроил свою голову у давно известной ему леди на колени и аккуратно подтолкнул ее лапой, требуя ласки. Принцесса, хорошо знавшая привычки прирученных гепардов – сама любила играть с отцовским королевским зверем – стала с удовольствием поглаживать шелковистую шкуру пардуса.