– Я, старший наследный герцог Сангарии…
"А как же брат Сахио, сын мамы-Настасьи? Он же на год раньше Мишки родился" – пронеслось в голове.
– Признаю своего младшего брата герцога Кирилла Сангарского своим сюзереном. Клянусь быть верным до самой смерти и отдать ему, буде потребуется, все свое, включая кровь и жизнь!
"Почему он мне вассальную клятву приносит, а не нашему отцу?" – пытался понять ставший вдруг правителем герцог, отстраненно наблюдая, как Мишка медленно прикладывается к мечу – блестящий металл клинка в месте поцелуя мгновенно запотел, расцветая изморозью поверх еле заметных кольчатых узоров, которые, из всего известного на Наташке оружия, были только на Святом мече.
"Булатная сталь!" – всплыла подсказка из подсознания.
Кирилл принял меч из рук брата, тоже приложился губами к холодному железу, задвинул в ножны и положил Михаилу на плечо:
– Под руку свою беру тебя и семью твою на веки вечные! – произнес короткую ответную формулу вассальной присяги. Затем выдернул из перевязи свой привычный клинок вместе с ножнами и отдал брату. Освободив руки, посмотрел на хмурое лицо Мишки и вдруг понял – нет больше у них ни отца, ни матерей, ни братьев и сестер. И герцогства сейчас тоже нет. Его еще предстоит отвоевывать. В глазах предательски защипало, но пустить даже одну слезу, Кирилл не посмел. Нет у него теперь такого права – нюни распускать на глазах своих воинов. А вот обнять брата дозволяется.
Они стояли, стиснув друг друга, и молчали.
****
Наташка была красива… Не просто красива – прекрасна! Буквально ослепляла и одновременно умиляла своей прелестью! Ярко-голубая – синева превалировала значительно больше, чем у Земли – окутанная редкой дымкой белоснежной облачности она плыла в черноте космоса, как огромная драгоценная лазоревая жемчужина, пытаясь ослепить своей красотой.
Павел, нарушив все инструкции, сдвинул бронеплиту аварийного люка, и они любовались планетой воочию. Завороженная Сюзанна прилипла к остекленению кабины и не могла оторваться.
– Величественная… Почему она такая синяя? Как будто в индиго или кобальте искупали.
– Плотность атмосферы несколько выше, чем на Земле, – объяснил подполковник. – И, хотя в процентном отношении кислорода чуть меньше – всего шестнадцать процентов – общее количество оксигена в воздухе заметно больше. Отсюда и высокая насыщенность цвета.
– Угу, – недовольно протянула девушка, – вот умеете вы, мужики, все объяснить, и своим прагматизмом все волшебство сказочной картины испортить.
Затонов только пожал плечами, совсем не чувствуя за собой никакой вины. Но, примиряюще погладив Сюзанну по плечу – любимая женщина всегда права, даже если абсолютно неправа – потянул ее к ложементу – уже пора было начинать маневры для посадки на приближающийся спутник Наташки. Прилунился "Волкодав" штатно почти в самом центре видимой с планеты стороны. И, несмотря на выключенный почти полмиллиона лет назад маяк – именно столько времени прошло внутри аномалии после четвертой экспедиции – подполковник "притер" свой кораблик всего в двадцати метрах от основного входного люка законсервированной базы. Быстро откачав воздух из истребителя – шлюз на "Волкодаве" конструкторы не предусмотрели – Павел выпрыгнул из люка, нашел броневую плиту коммуникационного колодца, поднатужившись, сдвинул ее, подтянул от звездолета и подсоединил силовой кабель к специальному разъему, запуская разогрев входного отсека. Более-менее быстро можно было подготовить к эксплуатации только его – основные помещения базы, вместе со всем оборудованием находившиеся на глубине пятидесяти и более метров, были, чтобы избежать диффузионной деградации, заморожены почти до абсолютного нуля.
Еще раз проверив на маленьком контрольном экране темп расконсервации отсека, подполковник повернулся к "Волкодаву". Лежащий на посадочных лапах тяжелый истребитель дальнего сопровождения выглядел на фоне потрескавшихся пород лавового поля и виднеющихся вдали скал чужой луны под светом ярко-голубой планеты как-то слишком иррационально. Нечто неуловимое, недоступное взгляду сразу давало понять, что это боевой корабль, единственное предназначение которого – нести врагам смерть. Идеально ровные плавные линии фюзеляжа, хищно изогнутый форпик* с зажатой броневыми плитами внутри кабиной, вытянутый вперед набалдашник главного калибра, маленькие острые треугольные крылышки по бокам и наоборот непропорционально большие аэродинамические рули хвостового оперения для управления в атмосфере и толстые наплывы зенитных турелей – все это вместе производило здесь, в тысячах световых лет от родной Солнечной системы, очень странное впечатление. Казалось, тяжелая машина хотела сообщить – буквально кричала! – что она здесь чужая. Павел смотрел на истребитель, в котором он провел безвылазно больше месяца, и вдруг начал вспоминать, как эта гребаная экспедиция – три четверти состава уже потеряно! – начиналась.
Многого вспомнить не успел – писк таймера в динамиках шлема доложил о готовности входного отсека к приему гостей.
"Почему гостей? Отныне мы здесь хозяева!" – подумал подполковник, протягивая руки Сюзанне – она тоже не стала спускаться по выдвинутой трехметровой лесенке и прыгнула. Аккуратно поймал девушку, спружинив мышцами ног. Несмотря на низкое тяготение – всего одна пятая от земной силы тяжести – масса капитана Мартинес в пустотном комбинезоне только немногим не дотягивала до шестидесяти килограммов. А то, что масса и вес, это две большие разницы, курсанты летных училищ начинали понимать сразу, оказавшись в невесомости.
Через несколько минут они уже сидели в креслах перед консолью расконсервации базы. Было еще относительно прохладно, но воздух для дыхания уже вполне годился. Павел расстегнул шлем, откинул его на спину на манер гюйса** древних моряков и, стянув перчатки, сверяясь со своим планшетом, начал работу. Девушка посмотрела на него и тоже разгерметизировала комбинезон. А потом вдруг спросила:
– Кстати, а почему Наташка?
– Ее так назвал пилот из отдела Дальнего поиска, который нашел эту планету. В честь своей невесты назвал. Любил очень девчонку и захотел прославить. А она, стерва, его не дождалась – за какого-то майора-интенданта выскочила, пока летеха великую пустоту штурмовал. В те годы – примерно через полсотни лет после создания гипердвигателей – прыжки на такую дальность были еще очень опасным делом. Риск полетов просто зашкаливал. В Дальний поиск набирали исключительно добровольцев. Зато всего лишь лейтенант сразу после училища звездолет под свое командование получал. То, что экипаж корабля состоял только из одного пилота, он же командир – это уже другой вопрос, – хмыкнул подполковник. – А тут еще эта аномалия хренова, из-за которой затем все и закрутилось. Как парень потом в Солнечную вернулся – совершенно не понятно. Вероятно, к везению нехилая доля умения и таланта приложилась.
– Да, – согласилась Сюзанна, – в такую даль и в одиночестве. Как с ума не сошел? – задала риторический вопрос и, не дожидаясь ответа, спросила: – Скоро еще?
– Уже, – улыбнулся подполковник, продолжая работать, – я только что скинул все файлы проекта на твой планшет.
Девушка немедленно уткнулась в экран. Наконец-то она узнает все!
– Они нарушили все писаные и неписаные законы Солнечной, – ужаснулась Сюзанна всего через несколько минут. – Это никак не косметическое вмешательство в геном человека, как утверждал на базе Макнамара.
– Чего там? – коротко поинтересовался Павел, не отрываясь от консоли управления лунной базой. Пальцы подполковника метались по сенсорам с привычной быстротой. Время у них было, но ему хотелось быстрее разобраться с положением дел на планете – картинка с орбиты была недостаточно информативной. Возможности "Волкодава" для наземной разведки были слишком низкими – все-таки это боевой корабль для глубокого космоса, а не исследовательское судно. Требовалось, прежде чем основывать рабочие базы на поверхности, развернуть многочисленные стационарные сканеры на луне этой планеты и, хотя бы парочку, на низкой орбите.