– Можно задать компьютеру, чтобы случайным поиском в литературной базе выбрал, – предложил Затонов.
– Бред! – с возмущением возразила Сюзанна. – Пашка, у тебя совесть есть? Это же ребенок будет, а не робот. Имена должны давать родители, а не бесчувственная машина!
Подполковник озадаченно посмотрел на нее:
– Получается, что родители – это мы с тобой?!
– Других людей в ближайших нескольких десятках световых лет что-то не наблюдается, – хмыкнула девушка.
– Тогда… – он привычно почесал короткий ежик волос на затылке, – тогда пусть будет Адам.
– Ты уверен?
– А даже если и нет? Все, решено – Адам!
– Как скажешь… папочка, – не преминула подколоть Сюзанна и, запустив на панели редактирование данных, набрала имя.
В этот момент пискнул соседний репликатор.
– Здесь, получается, – Затонов ткнул пальцем в розовую букву "Ж", – девочка?
– Ага, – ответила своим любимым словом девушка.
– Эта будет Евой, – безапелляционно заявил Затонов. – Не будем уходить от исторического стандарта, даже если он на самом деле вымышленный.
– Как скажешь, мой хороший, – согласилась Сюзанна.
Они еще долго ходили по "роддому", как обозвал этот зал подполковник, и набирали на панелях первые пришедшие в голову имена. Конечно, можно было, спокойно сидя в креслах у себя в каюте, поименовать всех "зачатых" сегодня модификантов через сеть базы. Но они почему-то посчитали это неправильным. На третьем десятке фантазия у Затонова исчерпалась – в голову лезли уже использованные сегодня имена. Библейских в его лексиконе оказалось удивительно мало. Девушку тоже хватило ненадолго, и тогда они стали вспоминать исторические личности, стараясь выбирать более-менее благозвучные.
– Пастор? – с явным сомнением повторил подполковник. – Не пойдет – в русском языке у этого слова свое значение. Термин, произошедший от пастуха. И еще фамилия такая есть. Пусть будет… Герхард.
– Немецкое имя?
– До лампочки! Лишь бы не повторялось.
Прервались на обед, ожесточенно споря и вспоминая имена всех народов Земли, но к компьютеру за помощью принципиально так и не обратились. Разве что распечатали таблицу размещения аппаратов в зале и от руки вписывали в пустые рамочки новых модификантов. И очень удивились, когда вся таблица вдруг оказалась заполнена.
– Странное какое-то чувство, – признался Затонов, окидывая взглядом ряды работающих репликаторов, – через шестнадцать недель… – он прервался, вопросительно глядя на девушку, и после ее подтверждающего кивка продолжил, – появятся маленькие детишки, будут пищать, сучить ручками, ножками…
– Пашка, какие ручки-ножки? – перебила его Сюзанна. – Чем ты слушал, когда я про внутриутробное развитие модификантов тебе рассказывала?
– Ну, поумнее будут, только самые необходимые органы… – начал перечислять подполковник.
– Именно, что только самые необходимые! – рассмеялась девушка. – Разве конечности к таковым для только что родившегося младенца относятся?
– Чего? – переспросил донельзя удивленный Затонов. – Они родятся без рук, без ног?
Сюзанна за руку, как маленького, подтащила его к рабочему столу и вывела на экран анимированную презентацию проекта. Подполковник настолько удивился, что не сразу захлопнул открывшийся рот.
Это человеческий ребенок?! Какой-то вытянутый и чуть приплюснутый колобок. Если приглядеться, можно было заметить у более толстого конца чуть выступающие контуры носа с двумя дырочками, еле изогнутая прорезь – маленький безгубый рот – углубления по сторонам – уши? – и вогнутости кожи на месте глаз. А там, где должны быть конечности, были только немного выступающие припухлости.
– Они очень быстро растут – почти полноценные ручки и ножки вырастут уже к трем месяцам, – пояснила девушка.
Колобок на экране вытянулся еще больше, полностью оформилось лицо с открывшимися глазками – по первому впечатлению Затонова, несколько большими, чем у землян – густо обросшая волосами голова отделилась от туловища шеей, припухлости вытянулись сначала короткими культяпками, потом из них выросли ладони и стопы с маленькими пальчиками, появились локти-коленки. Через минуту с монитора улыбался почти обычный трех-четырехлетний малыш с чуть вытянутыми большими голубыми глазами.
– Это мальчик или девочка? – поинтересовался подполковник, все равно чувствуя какую-то неправильность в изображении.
– До пяти лет разницы во внешнем виде практически нет. Да и потом можно определить только по фигуре – более широкие бедра у девушек. Грудь у них начинает расти только в двенадцать-тринадцать. Примерно в этом же возрасте появляются явные различия в лицах – все-таки челюсти у мужчин сильнее, кости черепа чуть толще.
– Стоп! – воскликнул Затонов, разобравшись, наконец, в своем ощущении неправильности. – А где пупок?
– Волки съели! – хмыкнула Сюзанна. – Генные инженеры посчитали пупок излишним на поверхности тела и вывели пуповину через анальное отверстие.
Мягко говоря, офигевший подполковник только почесал затылок и задал вопрос, подсознательно беспокоивший его все последние дни:
– Слушай, Сюзи, а как мы с ними со всеми справимся? Совершенно не представляю, как обращаться с маленькими, да еще в таком огромном количестве.
– В документации по проекту сказано, что они должны быть очень спокойны в первые месяцы, а потом… – капитан Мартинес тяжело вздохнула, – потом все равно придется отправить их на Наташку.
– Н-да… – протянул Павел, а затем вдруг вскинулся: – Мы здесь на сегодня закончили?
– Теперь три с половиной месяца только контроль и проверка наличия расходников. А потом начнем готовиться к родам.
– Ну тогда… Помнишь, что ты мне сказала после объяснения о ментопривязке?
– Почти месяц назад? Я много чего тогда говорила… – она заметно напряглась. – Ты в претензии?
А вот подполковник наоборот, расслабился и широко улыбнулся:
– Еще в какой! На счет честного человека, обязанного жениться. Ну не могу же я после свадьбы привести девушку в каюту заштатной лунной базы? Давай-ка прогуляемся – кое-что покажу.
Сначала они поднялись на жилой уровень базы, затем одна из стен широкого коридора неожиданно протаяла большим проемом-гермозатвором. За ним оказалась квадратная комната со стоящим в центре каким-то непонятным ослепительно-белым транспортным средством без верха, но с большим наклоненным внутрь лобовым стеклом.
– Садись, – он предупредительно распахнул перед девушкой дверцу, – прокатимся с ветерком.
– Куда? – в Сюзанне появилась какая-то подозрительность.
– Увидишь, – многообещающе заявил Затонов, устраиваясь в соседнем кресле.
Машина чуть приподнялась на генераторах тяги, проем сзади затянулся, а впереди появился другой, открывая чуть наклоненный вниз туннель. На кабриолете вспыхнули яркие фары-прожекторы, и он начал медленно разгоняться. И действительно, как пообещал Павел, появился ветер. Он со свистом бил в лобовое стекло, но в салоне только лишь ворошил волосы. Через пять минут машина плавно притормозила и опустилась в точно такой же комнате-тамбуре, откуда они выехали. Подполковник обошел длинный капот, открыл пассажирскую дверь и церемонно протянул Сюзанне руку. Не успела она подняться, как вдруг оказалась подхваченной крепкими мужскими руками и услышала:
– Милая, закрой глаза, пожалуйста.
Девушка послушалась и почувствовала, как ее куда-то несут. Несколько толчков – открывание плечом дверей? – проходы через большие, судя по ощущениям, комнаты. Первое, что ощутила Сюзанна, это запах. Розы? Тюльпаны? Непонятно, но аромат был очень приятный. Она не выдержала, открыла глаза и ахнула:
– Пашка! Родной! Спасибо! – чмокнула его в щеку, вывернулась из мужских рук, приникла к перилам балкона и, крутя головой во все стороны, стала осматривать все это великолепие.
Они находились на четвертом этаже донжона средневекового замка. А прямо за могучими каменными стенами плескалось озеро. За ним лежала долина. Совсем маленькая, не больше пяти километров в диаметре, но, на первый взгляд – почти точная копия Райской или Эдемской на Наташке. Вот только освещала эту долину сверху не местная звезда Инти, а, судя по мягкому желтоватому оттенку, земное Солнце. Конечно, это была где-то на куполе закрепленная мощная лампа с соответствующим спектром, но снизу небо казалось настоящим. С одной стороны от замка на поле-клумбе распространяли вокруг аромат цветы, с другой тянулись вверх саженцы – полгода, год, и будет прекрасный большой сад.