— Ты что, действительно не пустишь меня все эти десять дней в лабораторный блок? — спросила она утром, по привычке проснувшись полседьмого.
— И не только, — подтвердил Павел, накрывая стол к завтраку, — ты на декаду лишена допуска ко всем вычислительным мощностям. Разрешён только голосовой интерфейс для решения бытовых вопросов.
— Тиран! — констатировала девушка, пытаясь стащить из‑за его плеча свежую румяную булочку с тарелки.
— И горжусь этим! — попытка воровства была предотвращена лёгким шлепком по кисти. Он повернулся, окинул её взглядом — рубашонка мало того что была короткая, чуть прикрывала бедра, так ещё почти прозрачная, она совсем не скрывала девичьих прелестей — и потребовал: — Халат накинь — пожалей седины старого вояки.
— Пашка, — удивилась она, все‑таки выполняя требование, — ты же полночи меня насиловал!
— Кто кого насиловал — это ещё вопрос! — хмыкнул подполковник, отрезая кусок истекающего соком горячего, только что со сковородки, мяса и с заметным удовольствием отправляя его в рот. — Память девичья? Совсем ничего не помнишь?
— Прожуй сначала, — попеняла Сюзанна, с треском сдирая плёнку с большой упаковки персикового йогурта, — и вообще — замнём для ясности. Пока я ем — я глух и нем! — вспомнила она к месту старинную поговорку.
Затонов очень язвительно улыбнулся, но промолчал — спорить с женщиной в таких вопросах смерти подобно.
А после завтрака она выгнала подполковника из каюты:
— Убирайся! Я сначала спать ещё буду, а когда высплюсь — в душ и, в кои‑то веки, появилось время марафет навести.
— Баба с возу, — философски заявил Павел, отправляясь в свой отдел лабораторного сектора. У него‑то работы ещё выше крыши.
А когда прозвенел мелодичный сигнал вызова — на мониторе высветилось требование Сюзанны немедленно явиться в каюту на обед — и подполковник, поднявшись в жилой сектор, открыл дверь…
В первый момент он просто не понял, где находится. На столе среди сервировки, у стен с неизвестно откуда взявшихся высоких подставок, и даже под самым потолком на подвесах горели свечи, сотни свечей, освещая своим ярко–призрачным колеблющимся светом… Сюзанна в длинном бело–розовом платье с высокой причёской и в ажурной белой мантилье стояла в туфельках на длиннющих шпильках, чуть смущаясь произведённым эффектом. Длинные и тоже ажурные серьги из белого металла при малейшем движении издавали тихий, но отчётливо слышимый хрустальный звон.
— Волшебно… — протянул Павел и, когда она сделала шаг навстречу, вскинул руку: — Стой! Снимок сделаю! — сорвал с запястья коммуникатор и включил видеозапись.
Девушка стояла, смущённо улыбаясь, он крутился вокруг неё и восхищался.
— Пашенька, пойдём за стол. Я есть хочу, — жалобно протянула Сюзанна.
Подполковник вдруг смутился — она такая красивая в платье, а на нем повседневный форменный комбинезон. Девушка, как будто прочитав его мысли, успокоила:
— Ты мужчина, тебе в форме и так хорошо, — и потянула за руку. А когда он уже придвигал за ней кресло, вдруг заявила: — Ревновать хочу! — и, хлопнув в ладоши, включила огромный во всю стену монитор с видом на Наташку.
Бирюзовая планета, окутанная местами белыми, искрящимися как снег, облаками, плыла перед ними в иссиня–чёрной пустоте. Вот тогда‑то Павлу и стукнуло в голову — снимок! Но говорить Сюзанне он ничего не стал — незачем ей такой день портить. Ну, пусть не декаду, но хотя бы денька три отдохнёт.
— Чего изволите, ваше высочество? — поклонился герцогу почти до земли огромный, за два метра, могучий дядька с большими напряжённо сжатыми кулачищами.
— Ну уж никак не для того я вас здесь собрал, чтобы затылки наблюдать, — весело хмыкнул Кирилл, оглядывая небольшую склонённую толпу. — А ну‑ка быстро выпрямились и подошли сюда.
Мужики и две женщины недоверчиво подняли головы и под насмешливым взглядом юноши бочком–бочком, но придвинулись к столу ближе.
— Смотри сюда, кузнец, — приказал герцог дылде. Явно никем другим мужик быть не мог. С такими‑то ручищами, которые как клещи могли и подковы гнуть, и гвозди бантиками завязывать.
— Смотрю, ваше высочество, — покорно сказал дядька.
— Видишь‑то что? — спросил Кирилл, придвигая по столу ближе к мужикам только что нарисованный эскиз.
Кузнец опасливо стрельнул глазами на юношу и упёрся глазами в рисунок. Осторожно протянул ручищу и аккуратно взял лист желтовато–серой бумаги с чёткими сине–чёрными линиями фломастера. Вгляделся и вдруг радостно по детски заявил:
— Котёл! Котёл на колёсах с топкой и трубой! И ещё с крышкой на защёлке.
— Молодец! — поощрил мужика герцог. — Правильно сообразил. Как зовут тебя, такого догадливого?
— Степаном, ваше высочество, — хлопая глазами, назвался кузнец.
— Сможешь Стёпа такой соорудить?
Мужик сначала почесал ручищей затылок, только потом ответил:
— Отчего же нельзя, ваше высочество, можно. Тока вот каких ентот котёл размеров должён быти? — спросил кузнец, делая ударение на «ё». — По картинке ведь понять совсем не можно.
— Достаточно большой, — принялся объяснять Кирилл, — такой, чтобы за один раз можно было минимум человек двести кашей с мясом накормить.
— Кашу прям на ходу варить?! — опять догадался дылда. — А зачем?
— А затем, чтобы не тратить на привале время на приготовление, — терпеливо продолжил объяснение юноша. — Потребуются ещё большие и тоже закрывающиеся бачки. Приехали, в бачки кашу перекидали большим половником и раздали по отрядам. А там уже пусть сами поварёшками раскладывают по мискам. Только остановились, а горячая пища уже готова. Небось, сам любишь супчик погуще, пожирнее и погорячее?
— А то, как же! — согласно заулыбался кузнец, поглаживая ручищей живот. Он уже забыл, как положено обращаться к герцогу. Но Кириллу на это было глубоко начхать.
— Ну, так что, Стёпа, сделаешь такую кухню на колёсах?
В этот раз мужик, опять почёсывая затылок, задумался дольше, что‑то напряжённо подсчитывая про себя. Потом отрицательно покачал головой:
— Железа у меня маловато. Тока на один котёл хватит. А тут ведь ещё на топку, на трубу и на ось с колёсами надоть. Деревянные ведь рядом с горячей топкой никак не можно. Сразу ссохнутся и рассыплются.
— Правильно соображаешь, — кивнул юноша. — А железо… Вас, кузнецов, здесь восемь человек. Отойдите в сторонку, — герцог указал рукой на вход в шатёр, — и посовещайтесь. Прикиньте, у кого какие запасы с собой.
Кирилл подождал минуту, пока мужики отошли и начали что‑то суетливо обсуждать шёпотом, тыкая друг в друга пальцами. Затем перевёл взгляд на оставшихся:
— Кто здесь повара и булочник?
Ближе к столу придвинулись обе женщины и невысокий розовощёкий мужик.
— Вам к завтрашнему утру задание — продумать и нарисовать большую походную печь на колёсах для выпечки хлеба. Справитесь?
— Сделаем, ваше высочество, — ответил за всех розовощёкий крепыш, — не сомневайтесь.
— Подойдёте через пару часов после завтрака, — приказал герцог, прикинув, когда примерно освободится на следующий день, и взглядом отпустил поваров.
Мужик сноровисто подхватил женщин за руки и потащил на выход. А юноша посмотрел на оставшегося мужчину, степенно стоящего поодаль.
— Каретник?
— Точно так, ваше высочество, — ответил тот, подходя к столу, — каретных дел мастер.
— Мастер, говоришь? — с некоторым сомнением спросил Кирилл. Придвинув ближе к мужчине свой эскиз, задал следующий вопрос: — Тогда скажи, в чем основной недостаток этой конструкции?
Разглядывал рисунок, повернув лист бумаги под свет толстой свечи, каретник всего минуту. Потом поднял голову и уверенно стал отвечать:
— Надолго такой подвижной печи не хватит, ваше высочество. Полный котёл будет достаточно тяжёлым, и на дорожных колдобинах подшипники колёс весьма быстро разобьёт. На ходу развалится.
— Правильно мыслишь, — согласился юноша, внимательно разглядывая мужчину. Тот держался уверенно и даже с определённым достоинством, несмотря на явно не новую, но чистую и аккуратно заштопанную одежду.