— Сразу со всеми детишками? — ужаснулся Затонов. Перспектива быть обделанным его особо не смутила — только и надо, что озаботиться большим запасом чистых комбинезонов. — Шестьдесят мальчиков и столько же девочек?
— Ну, пусть не со всеми сразу, но придётся ежедневно толику внимания уделять каждому малышу, — ответила жена, смакуя кофе.
Подполковник в некоторой растерянности крутил давно пустую чашечку на блюдце. И очень удивился, когда Сюзанна прямо у него из‑под пальцев выдернула чашку и отправила в мусорный контейнер.
— Пойдём, медбрат на стажировке, время.
Несмотря на некоторый мандраж — очень уж какой‑то совсем маленький был живой комочек — Павел справился с приёмом девочки даже чуть быстрее жены, всего за шесть с половиной минут. Они, поочерёдно меняясь, приняли ещё четверых младенцев, затем время между «родами» было уменьшено вдвое — особой усталости пока не чувствовалось. А потом даже перешли на одновременную работу — страховать друг друга, как выяснилось, совсем не требуется. Во время обеда Затонов предложил вообще отказаться от пауз между «родами» и принимать следующего ребёнка по готовности «акушера», делая перерывы для кофе или сока по желанию. Ну или чтобы парой слов перекинуться.
— Раньше сядешь, раньше выйдешь! — блеснул подполковник древней поговоркой. — Глядишь, к ночи и закончим.
К ночи они не закончили. В колыбельках уже сопела почти сотня малышей, когда у очередного колобка даже после десяти минут стимуляции не запустилось дыхание. Сюзанна положила плод в камеру томографа, подтянув к ней репликатор — насыщение крови кислородом и её очистка от углекислоты осуществлялась через пуповину. Короткое исследование показало неправильное развитие того участка нервной системы, который отвечал за управление лёгкими — на каком‑то этапе деления клеток произошёл сбой. Можно было попытаться решить этот вопрос с помощью нейрохирургии, но операция не гарантировала от подобных сбоев у потомства этого модификанта — отказавшийся дышать плод был мужским. Женщина разревелась — так жалко было этого, так и не начавшего жить ребёночка. Подошедший Затонов, похлопав по сенсорам диагностической системы, быстро разобрался с ситуацией, с сожалением отключил питание, отдал команду дронам на замораживание биоматериала — наверняка ведь Сюзанна захочет потом досконально разобраться в причинах неправильного развития части нервных клеток — на очистку с последующей стерилизацией рабочей камеры репликатора, и принялся успокаивать жену. Отвёл её в комнату отдыха лабораторного отсека и напоил чаем — на кофе они оба уже смотреть не могли.
— Что делать, родная? Ты сама говорила, что подобные случайности возможны. А сейчас… Может быть, тебе домой пойти? Примешь снотворное и ляжешь спать? Я здесь и один управлюсь — не так много и осталось.
— Нет! — решительно воспротивилась Сюзанна. — Закончим работу вместе, — и, вытащив из стола косметичку, подошла к зеркалу и принялась приводить заплаканное лицо в порядок.
Увы, но почти сразу — они после вынужденного перерыва успели передать нянькам–дронам только четверых младенцев — случился ещё один подобный несчастный случай. В этот раз неустойчиво после отключения от репликатора работало сердце. Опять после тщательной диагностики подполковнику пришлось отключать аппаратуру — ещё один колобок так и не попал в колыбельку. Сюзанна не плакала — слишком устала. Потом сразу у двоих подряд после открытия крышки репликатора начались судороги. В обоих случаях она сама после тщательного обследования с каменным лицом хлопала ладонью по сенсору выключения.
Потом уже, под самое утро, когда они вымотанные донельзя стояли, обняв руками друг друга — Павел за плечи, а Сюзанна на высоте пояса — и смотрели на ряды дроннянек с весело перемигивающимися зелёными огоньками на маленьких, выставленных вверх сигнальных манипуляторах, она вдруг призналась:
— Я раньше не говорила… По расчётам инженеров «Генетик компани», — и процитировала: — «Годный выход исходного экспериментального материала не превысит восемьдесят четыре процента».
— У нас свыше девяноста получилось, — ответил Затонов, чувствуя, что напряжение и горе за потерянных малышей отпускает её. А потом, чуть–чуть задумавшись, спросил: — Ты обратила внимание, что все… ну, кто не родился, мальчики?
— Что ещё раз доказывает тезис, что женщины изначально живучее мужиков, — пожала плечами Сюзанна.
— У наших поселенцев теперь сразу с первого поколения будет пара случаев многожёнства, — грустно констатировал Павел.
Она впервые за эту ночь лукаво улыбнулась: — Завидуешь мальчишкам?
В ответ на его отрицательные покачивания головой, добавила: — В наших силах предотвратить подобное с твоей точки зрения безобразие, — и, в ответ на вопросительный взгляд, объяснила: — После двойни рожу ещё детишек, — посмотрела на дроннянек с зелёными огоньками и добавила: — Квартет мальчиков.
Вместо эпилога
Под утро — рассвет только начал разгонять ночную темень — тяжёлый кулак бронированной баритской конницы, несущейся лавой на огромной скорости вниз по пологому склону холма, ударил по лагерю. Недостаточно выдвинутые ночные дозоры предупредить не успели, наряды часовых были сметены походя. Крики натыкаемых на длинные копья и разрубаемых острыми мечами сангарцев смешались с заполошными командами выскакивающих из палаток командиров. Никак не успевающие натянуть кожаные броники бойцы скашивались потоком стрел. Кровь лилась рекой.
Герцог выдернул из ножен Святой меч и как был, голышом, успев только вбить ноги в сапоги, выскочил из шатра и бросился в сторону шума. Успел увернуться от стрелы и, отбив рукой в сторону метящее точно в центр груди копьё одного вражеского кирасира, встретил на противоходе своим булатом длинный клинок другого. Звон, и всадник с обломком оружия мёртвым кулём — в глазнице нелепым украшением лицевой пластины шлема торчал хвостовик метательного ножа — свалился под ноги. Покатившись кубарем — удар меча был очень сильным — Кирилл заметил нагую принцессу — она даже обувь не успела одеть — отбросившую тяжёлую копну чёрных волос назад и раз за разом метающую ножи. В двух шагах от Астории леди Варвара, также сверкая всем своим великолепием в неглиже, неутомимо стреляла из огромного лука, совсем не обращая внимания на наискосок вонзившуюся в её левую грудь стрелу. Кирилл вскочил, встретил острой кромкой ещё один кирасирский меч, опять услышав звон лопнувшей стали и, извернувшись как змея, всадил, с некоторым трудом пробив броню, свой клинок в бок вскочившего на стременах врага. Выдернуть уже не смог — руку у самой кисти пронзил дротик, своим широким наконечником наполовину перерубив запястье. Увидел несущегося на него ещё одного закованного в броню всадника с занесённым мечом, но ужаснуться не успел — как из‑под земли выскочил тоже совсем неодетый Сашка с копьём. Отвернуть противник уже не успел — пятка копья была вжата в землю, а на острый наконечник глубоко напоролась грудь коня. Сам всадник был сметён с гибнущей лошади хищным броском гепарда. Герцог попытался левой рукой выдернуть Святой меч из упавшего и орущего как недорезанный хряк врага, но ладонь пригвоздила к земле стрела. Впрочем, смотрел он не на пришпиленную руку, а на правое перебитое запястье, откуда толчками хлестала кровь. «Как же, оказывается, много её во мне — льёт и льёт!» А потом вдруг руки охватила тугая петля аркана, прижавшая локти к голому телу. Резкий рывок — теперь боль разрывала ещё и левую ладонь, через которую прорвалось оперение стрелы. Кожаная удавка тянула все быстрей и быстрей. Кирилл успел расслышать громкий вопль «Тащи! Тот, кого искали!», увидел неотвратимо надвигающийся на голову булыжник, и все поглотила тьма…
Конец первой книги