И дело не в его вероисповедании, здесь Камиль ни о чем не жалел: он просил Аллаха о спасении — и Аллах спас его. Аллах велик… Дело в другом…
Сейчас на него навалилось странное чувство… Нет, это не ностальгическая эмоция обиженного судьбой человека. Это было что-то бесформенное и тяжелое, что придавило сердце, вдруг ставшее слабым… В конце концов он может войти в чужой храм, и Бог, какой он на самом деле ни есть, простит его… Но он понял, что не сможет тут остаться, тут обитать, боясь когда-нибудь встретить людей, похожих на него чертами лица, осанкой, своих родственников. Случись такая встреча — а он будет, пусть неосознанно, искать такие встречи — что он им скажет? Что спросит? А если не скажет и не спросит — как потом жить?..
Камиль спустился к берегу Камы, отошел чуть в сторону, подальше от людей. Разделся, вошел в воду. Накупался от души. Да не просто накупался — помылся с мылом, простирнул одежду, высушил на солнце. К вечеру развел костер, да так и проночевал у костра, глядя на древнюю реку, в которой, возможно, утонула его мать… А может быть, и не случайно, что выбрал он такое созвучное с названием реки имя — Камиль? Как будто подсказал кто-то, оставляя последнюю, тайную для тех, кто забирал у него имя, ниточку — к Родине, к матери… Тогда, в плену, он об этом не задумывался, а сейчас почему-то осенило…
Когда еще не рассвело, Камиль быстро ушел из Николо-Березовки, будто убежал (так ему позже казалось, хотя ведь на самом деле не удрал, а ушел, прожив почти сутки). Сел в автобус и, проехав час, вышел на какой-то городской окраине.
Он твердо решил жить здесь — на родине: рядом с домом и в то же время не дома… Ходя по улицам в поисках временной работы, он представлялся мусульманином Камилем, хоть мог бы этого не делать: предлагая работу, никто не спрашивал про вероисповедание, людей в таких случаях интересуют иные качества. Но Камиль упрямо выпячивал свою расположенность к определенной конфессии, не до конца понимая, зачем он это делает, то ли куражась, то ли мстя неизвестно чему или кому… Это не могло не озадачивать окружающих людей. Впрочем, там, где он останавливался, к этому быстро привыкали: подумаешь, человек с шармом…
Не прошло и полгода, как Камиля, трудолюбивого и непьющего, оставила у себя жить средних лет женщина-татарка, вдова Фатима, имевшая собственный дом на окраине города.
Как славянский детдомовский нехристь принял ислам, по доброй или злой воле, никто из домашних и соседей не знал, выяснить это у Камиля оказалось делом безнадежным. Только однажды обронил: уж какой бог рядом оказался…
На левой ноге, в виде корявого кольца вокруг щиколотки, навечно остался шрам, поглаживая который, Камиль иногда задумчиво приговаривал с несвойственной ему интонацией: «Свинья неблагодарная…»
4
В купейном вагоне у Васи с Алиной, согласно билетам, были нижние полки, но они без колебаний уступили их пожилой паре, мужу и жене, которые зашли в поезд, когда он уже трогался. Мужчина и женщина были внушительной комплекции и, по всей видимости, полнота доставляла им массу неудобств — они глубоко дышали и без конца обтирались носовыми платками. Алина, лишь глянув на Васю, предотвратила их грядущую очевидную просьбу:
— Располагайтесь снизу, мы с… — она запнулась и опять вопросительно глянула на Васю, который не нашел, что подсказать. — Мы с моим другом будем вполне комфортно чувствовать себя наверху.
Предупредительность молодых людей сразу же расположила к ним семейную пару, и хорошо начавшееся знакомство быстро переросло в задушевную беседу за вечерним чаем, с богатой домашней снедью, которую, оказывается, в избытке везли с собой два крупных, добродушных, пожилых человека. Выяснилось, что им по пути: мужчина и женщина едут в Башкирию погостить, к сыну с невесткой, а молодежь держит путь домой к девушке…
— Свататься, значит, едете? — воскликнула догадливая женщина. — Это хорошо! И без сватов, как сейчас водится…
— Ну, не то чтобы свататься… — Алина покраснела.
Вася пришел на помощь:
— Просто Алина везет меня познакомить со своей семьей.
— Нет, постой, — шутливо перебил его мужчина. — Что значит — «везет»? Ты уж, друг, определяйся, кто кого везет. Если жениться надумал — ты везешь, даже если невесту к будущей тёще, а если сомневаешься — тебя везут!