Этот вопрос стоит на первом плане теперь перед научными исследователями Греции. И ответ на это должна дать археология. Ее задача — если можно, превратить легенду в историю, воскресить настоящего Агамемнона, его предков и потомков, представить себе настоящего Ахилла и Нестора, Эдипа и Капанея. Возможно ли это? Могут ли гробницы и руины доклассической Греции превратить предысторию Греции в протоисторию, рядом с «Илиадой» и «Одиссеей», рядом с образами Эсхила и Софокла, Пиндара и Вакхилида поставить более прозаические образы исторических царей, но более реальные?
Со времени раскопок Шлимана в Трое и Микенах есть немало ученых, для которых герои греческой поэзии давно сделались историческими лицами. Но есть и такие, которые настаивают на чисто мифологическом характере образов греческого эпоса, греческой трагедии и греческой лирики. Раскопки Эванса, итальянцев, американцев, греков, французов на Крите и раскопки ряда ученых в Пелопоннесе и Средней Греции не позволяют более сомневаться в том, что фоном гомеровских поэм, греческих трагедий и греческой мифологической лирики была блестящая, красочная и богатая эпоха в жизни Греции, островов и Малой Азии, так называемая минойская эпоха для Крита и микенская — для Греции. Великая культура выросла на Крите в III и II тысячелетиях до Р. Хр., и эта культура оплодотворила блестящее развитие Греции во II тысячелетии. В этом все согласны, и мы можем с документами в руках рассказать и показать значение эволюции этой культуры и ее постепенное распространение на Запад и на Восток.
Но остается и немало проблем. Эволюция минойской культуры ясна. Ясно и то, что носителями ее на Крите и островах были не индоевропейцы, а, вероятно, анатолийцы. Но Греция? Микенская Греция, Греция укрепленных каменных, импозантных дворцов, богатейших купольных гробниц и больших поселений около них, была она минойской колонией или развивалась самостоятельно под влиянием Крита, но без критян-поселенцев в Греции? И дальше, если микенский период есть блестящая заря великой греческой культуры Эллады, то кто были ее носители и создатели? Доиндоевропейское население Греции или первые индоевропейцы в Греции, протогреки, ахейцы? И наконец, был ли в развитии культуры Греции перерыв, когда микенская культура огрубела и исчезла и ее сменила новая культура первых греков, пришедших с севера; или этого перерыва не было, микенская культура, грубея, жила и греческая культура есть только свежий ее росток?
Над этой проблемой бьются и теперь ученые. Новые блестящие находки последних лет: раскопки шведа Персона в Мидее и Асине, исследования в Аргосе и аргосском гереоне, Фивах, Фисбе, в Пилосе, в Фессалии и Македонии постепенно расширяют наш кругозор. Не только обогащают наше уже довольно полное знание микенской культуры такие отражения минойской культуры, как новые находки в царских гробницах Мидеи, но начинаем видеть мы воочию и то, чём была Греция до минойского, до микенского мира, и какой вид имела микенская культура в эпоху ее постепенного огрубения, в конце II и начале I тысячелетия до Р. Хр. в Греции. Ученые серьезно взялись за систематическое исследование греческого доисторического прошлого, и с легкой руки одного из пионеров этого исследования — американца Блегана мы уже не говорим для Греции о микенской культуре и ее фазах, но о постепенном развитии элладской культуры, развитии, параллельном фазам развития минойской культуры.
Когда ранним летом прошлого года я сидел с Блеганом на верхушке холма, где высился в классическую эпоху храм аргивской Геры, а до него — микенская цитадель и еще раньше — бедная элладская деревня, когда с этого холма смотрели мы на равнины и холмы Арголиды, так ясно представлялось мне доисторическое прошлое Греции. В далеком неолитическом прошлом вырастают одна за другой бедные деревни. С металлами появляются новые люди — первые индоевропейцы, — кузены хеттов, касситов, ариев, киммерийцев, индусов. Строят они большие богатые деревни, занимаются земледелием и скотоводством, ведут торговлю. Деревень своих они не укрепляют. Жизнь их была мирной и спокойной. Появляются на берегах Эллады первые минойские купцы, часть их, может быть, селится на побережье. Минойская культура проникает в Грецию. С минойцами появляется и опасность иноземного владычества. Мирные неукрепленные деревни выбирают себе вождей-воителей. Они — эти «герои» Греции — строят себе укрепленные замки везде, где под влиянием минойской торговли и минойской опасности накопляются богатства и милитаризируется жизнь. Среди этих «патеси» (позволю себе употребить этот шумерийский термин) есть и минойцы, и элладцы. Так возникают Микены, Тиринф, Аргос, замок на месте аргивского герайона, Мидеи, Асины. Все это в одной только Арголиде. А сколько за пределами ее! Как и в Вавилонии, и в Египте, как повсюду в пределах цивилизованного мира, эта распыленная Греция постепенно концентрируется вокруг нескольких центров: «золотые» цари Микен, Спарты, Мессены, Пилоса, Фив, Орхомена, Афин создают крупные и сильные державы, ведут за собой мелких, пускаются в далекие походы: они разрушают Кносс на Крите и кладут предел развитию минойской цивилизации, они позднее идут походом на Трою. Растет их флот и развиваются их коммерческие предприятия. Они, а не минойцы, открывают богатства Запада: Италию, Сицилию, Испанию. На это время падают и их дипломатические отношения с великой хеттской державой, если только правы те (а это сомнительно), кто прочел в хеттских документах греческие имена. Но Греция всегда была индивидуалистичная. Не в пример Востоку, Греция и в это время империи не создавала. Держава Агамемнона не была империей, а союзом, объединением вассалов около сюзерена. Постепенно Греция распыляет свои силы. На экспансию и на углубление культуры одновременно у нее не хватает творческой энергии. Творческим был Крит, Эллада шла сзади. Культура стандартизируется, мельчает, опрощается. Растет сепаратизм. Надвигается новая эпоха распыления.