Марина заперлась в спальне, чтобы оградить себя от посягательств Хохла, и всю ночь спокойно проспала, отдохнув и расслабившись как следует. С самого утра настроение взмыло вверх, она пела что-то в душе, потом вдруг ни с того ни с сего включила в гостиной музыку и повторила все движения ча-чача, которые не получались у нее в "Латине". Хохол взирал с удивлением – давно уже Марина не вела себя так, не выглядела счастливой и довольной. Сев за стол, она набрала Кольке:
– Племянничек дорогой, ты не соскучился? Я приеду к тебе сегодня, готовь все бумаги, буду проверять тщательно и с пристрастием!
– Конечно, приезжай! – со смехом откликнулся Колька. – Я давно тебя не видел, да и документов много, тебе надо подписать кое-что.
– Ты у Ветки был?
– Да, сегодня утром заезжал. Там все в порядке, доктор говорит, нога срастется, и заметно ничего не будет.
– Ладно, приеду – пообщаемся.
– В клуб собралась? – спросил Хохол, расправляясь с овсянкой.
– Да, поеду, проверю смету и отчет о поездке, – как можно небрежнее произнесла Марина, помешивая ложечкой кофе. – Можешь не ехать, если не хочешь – это надолго, пока все просчитаю, пока то, се…
И – о чудо – Хохол повелся, сказав, что останется дома и займется оружием, Марининым пистолетом и еще чем-то. Повезло!
С ней поехали Сева и Гена, обвести которых вокруг пальца большого труда не составляло. Колька встретил радостно, долго обнимал и подкидывал на руках:
– Тетка, ты такая у меня куколка, даже завидно!
– Если ты меня уронишь на пол, Хохол тебе голову оторвет, – смеялась Марина, обхватив его за крепкую шею.
– Я?! Тебя?! – возмутился он, осторожно ставя ее на ноги. – Любимую тетку – и на пол? Да ни в жизнь! Кофе хочешь?
– Нет, спасибо. Давай лучше быстренько все бумажки посмотрим, я тороплюсь.
– Куда?
– На кудыкину гору, – отрезала она. – Не задавай ненужных вопросов, а то можешь получить много ненужных ответов.
Племяннику дважды повторять не приходилось, тут уж грех жаловаться, парень он был понятливый, знал, что непростая тетка слов на ветер не бросает. Они проверили все отчеты, Николай отчитался за каждую копейку, потраченную на Кипре, и Марина осталась вполне довольна результатом его работы.
– Поглядим потом, что за игроков вы с Марадоной набрали.
– Ты не сомневайся, игроки нормальные, как раз под задачу – мы ж в первую лигу хотим, так? Ну, вот Марадона и смотрел таких, чтоб могли вывезти.
– Вот я и говорю – поглядим. Ладно, Коленька, поеду я. – Коваль встала, снимая со спинки стула сумку. – Одна просьба – Хохлу не говори, во сколько я поехала от тебя, договорились?
– Могила! – заверил он. – Только предупреждаю – бить начнет, все выложу!
Марина засмеялась – Колька боялся ее телохранителя как огня, звал по имени-отчеству и вообще старался не сталкиваться с ним в темном месте. Она чмокнула племянника в щеку и пошла к выходу, завернув потом к черному ходу, возле которого уже ждал в машине Ромашин. Сев на переднее сиденье, Марина подставила ему щеку для поцелуя, но он развернул ее к себе лицом и нежно поцеловал в губы:
– Здравствуй, моя Мариша…
– Саша, поехали отсюда, пока мои церберы не обнаружили, что меня нет.
Ромашин завел двигатель, и "Волга" отчалила от особнячка, где располагался офис клуба.
– Ты не в тот переулок свернул, – заметила Коваль, когда проскочили поворот на объездную дорогу.
– А мы не в "Рощу" едем, а ко мне на дачу, – отозвался он. – Я не альфонс какой-то, чтобы женщина за меня решала, где и как.
– О-о! – протянула она, вынимая сигареты. – А не боишься, что жена нагрянет?
– Да бог с тобой! – засмеялся Ромашин, выезжая на загородную трассу. – Она уже и думать забыла, что есть такое явление, как дача. Я туда один и езжу, сыновья тоже не заглядывают. Так что не переживай, никто нам не помешает.
– Что же не догадалась я в "Шар" заскочить, – пробормотала Марина. – Так ведь и ноги протянем – на одной любви-то…
– Зато я догадался и заскочил в твой "Шар", обернись – все сиденье едой заставлено.
И точно – на заднем сиденье было полно коробочек, в которые упаковывали еду в Маринином ресторане, а венчал все это огромный букет желтых хризантем, каждая из которых была величиной с кулак.
– И откуда же ты узнал про "Шар" и про то, что уже много лет я именно такую еду предпочитаю? – перевела она взгляд на довольного произведенным эффектом Ромашина.
– Дорогая, ты забываешь, кто я, узнать мне большого труда не составило. И потом – про твой ресторан легенды ходят, у нас все управление там перебывало, только мне вот не удавалось никак.
– А почему, кстати?
– Честно? Не понимаю я этих изысков, не знаю, за что их так люди любят.
– О, Саша, у меня огромное поле деятельности! – засмеялась Коваль. – Сегодня я сделаю из тебя фаната японской кухни, уж поверь мне.
– Посмотрим…
На даче было убрано и чисто, видимо, он готовился к появлению здесь, хотел, чтобы все было на уровне.
– Ты проходи, я камин сейчас растоплю, – сказал он, направляясь в комнатку, где лежали кучкой березовые поленья.
Марина сбросила кожаную куртку на подстежке, отключила лежащий в кармане джинсов телефон, прошла на небольшую кухоньку, где на столе были свалены все привезенные коробки. Она достала из навесного шкафчика тарелки, выложила на них суши, салаты и закуски, расставила все это так, как делала обычно дома, когда хотела праздника. Вошедший Ромашин замер в дверном проеме, когда Марина повернулась к нему, держа в руках хризантемы:
– Господи… ты даже не представляешь, насколько сейчас красива…
Он приблизился к ней, взял за руку и поднес ее к губам:
– Никогда не думал, что со мной случится такое. Я не вижу тебя – и места не нахожу, думать ни о чем другом не могу. Ты останешься у меня сегодня?
– Я ведь обещала, а свое слово я всегда держу… – Коваль поцеловала его и прильнула к груди, обтянутой форменной голубой рубашкой.
Его рука прижала ее голову, губы прижались к затылку, и оба замерли посреди маленькой кухни, не в силах оторваться друг от друга, боясь даже шевельнуться, чтобы не спугнуть возникшее вдруг ощущение родства.
– Сашенька… что мы делаем? – спросила Марина наконец, подняв на него глаза.
– Мы просто любим друг друга… я ведь чувствую, с тобой происходит что-то, ты измучилась, не можешь определиться, как быть с этим чувством. Ты хочешь быть со мной и боишься, что тебя не поймут и осудят твои…
– Это мне совершенно безразлично, уж поверь. Никто и слова мне не скажет… а потом, у меня ведь сводный брат – генерал МВД, в министерстве работает…
– Погоди… – Ромашин немного отстранил ее и удивленно переспросил: – Генерал Коваль? Дмитрий Викторович?
– Да, Саша, это мой сводный брат, у нас общий отец. Я сама узнала об этом недавно, когда началась заваруха с Гордеенко и Климовым. Мой отец – известный московский тележурналист, он приехал сюда снимать передачу о нашей доблестной милиции, а тут такое… Вот так я и узнала о его существовании и о том, что у меня есть брат.
– Да-а, дорогая, вот это сюжет! – засмеялся Ромашин, забирая у нее букет и наливая воду в трехлитровую банку. – Значит, у тебя не только любовник, у тебя и брат в органах? Удар по репутации!
– Как говорил мой покойный муж – как можно испортить то, что уже было испорчено до меня? Это твоя репутация теперь под угрозой – а ну как кто-то узнает о том, что ты, начальник ГУВД, спишь с Наковальней? – улыбнулась она, подходя и обнимая его сзади.
– Кто бы знал, как это приятно… – Он развернулся и подхватил ее на руки. – Как это нереально хорошо – держать в руках вот эту самую Наковальню… Идем в спальню, я соскучился по тебе.
– Так не бывает… – выдохнул Ромашин, растягиваясь на спине и укладывая Марину сверху, обняв обеими руками. – Не бывает, ты слышишь меня? Чтобы было так хорошо…
– А тебе хорошо? – сдувая с глаз упавшую челку, спросила она, и он перевернулся, ложась на нее: