– Сэмуэль?
– Михаил. Он долго преследовал нас, мы обосновались здесь. Ты, очевидно, видела то, что осталось от первого замка. Часть комнат я перенес из него в этот. Помнишь гостиную с мозаикой? Она оттуда. И эта спальня тоже.
– Они очень красивые.
– Отец строил их. Для моей матери. – Киллиан потер переносицу жестом Горана – будто поправлял пенсне, заставив все внутри меня заледенеть. – Здесь Михаил не нашел бы нас. На остров нельзя попасть без разрешения или зова с него. Но оказалось, слуги давно предали нас, сговорились с ним, прельстились его обещаниями. Помимо всего прочего, они получили бы остров и все, что на нем. В их понимании это было огромное богатство. Во столько они оценили жизнь троих Ангелов. – Мужчина так вцепился в простыню, что на ней остались две рваные дыры, но он даже не заметил. – Они просчитались в одном. Я выжил. Архангел не смог убить меня. А дальше тебе не понравится.
– Ты убил их?
– О, нет, это было бы слишком просто! – мужчина зло рассмеялся. – Смерть – это непростительно легко. Они были наказаны по-другому. Раз в месяц они выбирали одного – и приносили его в жертву, сами.
– Это жестоко!
– Думаешь? – взгляд, полный ненависти, впился в мое лицо. – Это то, что они заслужили, Саяна. Видела бы ты, как быстро они стали обычным зверьем, рвущим друг другу глотки! Каждый интриговал, предавал, подставлял соседа – чтобы выжить самому. Мне оставалось только наблюдать. Они сами себя наказали.
– Но это было давно. – Тихо возразила я. – А чем виноваты эти люди?
– Они их потомки! Ни один из них не будет мной прощен!
– В смысле?
– Саяна, никто из предателей с острова не уехал. Когда сменилось три поколения, мне наскучило наблюдать за их склоками. Я оставил их в покое. С тех пор они так и живут здесь. Работают на меня, размножаются. Дети со временем заменяют родителей. Но ни один из них никогда не покинет остров!
Господи! Пораженная услышанным, я молчала. Все встало на свои места. Вот почему мне показалось, что эти люди застряли в средневековье. Они живут в вечном страхе перед гневом Ангела, для которого их жизни стоят не больше, чем грязь под ногами. Если это вообще можно назвать жизнью.
– Я уже не помню лицо матери. – Задумчиво глядя в потолок, прошептал Киллиан. – Когда увидел тебя впервые, в ресторане, с Кирой, мне показалось, ты похожа на нее. Такая же сильная, дерзкая.
– Она любила тебя?
– Кто знает. Может быть, по-своему и любила. Но Господа они с отцом любили сильнее. – Он скривился. – Куда мне с ним тягаться!
– Поэтому ты так хочешь детей! – пораженно прошептала я. – Ты бросаешь ему вызов!
– Саяна, если ты подаришь мне дитя, я сделаю все, что пожелаешь! – страстно зашептал мужчина, накрыв своим телом. – Тебе ни в чем не будет отказа, клянусь!
– Киллиан…
– Не отвергай меня, Саяна! – его руки начали стаскивать с меня одежду. – Ты нужна мне! Я буду нежен, сделаю все, как скажешь!
Отвращение, страх, жалость к этому монстру – в моей душе все перемешалось в жуткий комок. Как такое возможно? Я ненавижу это существо! Но когда он завладел моими губами и застонал, тело изогнулось ему навстречу, а руки обхватили его шею.
– Саяна, – прошептал Киллиан, заглянув в глаза. – Будь со мной, Ангел мой!
Я расстегнула его рубашку и погладила каменный торс. Он скинул ее на пол и замер. Мои пальцы спускались по его груди все ниже. Дыхание становилось таким же тяжелым, как и у него. На лице мужчины расцвела улыбка – он понял, что со мной происходит. Но я не понимала ничего. Мозг словно отключился, позволив тому, что творилось с телом, продолжаться помимо его воли.
– Можно? – прошептал Киллиан, запустив руку в мои трусики. Ответом стал протяжный стон. – Саяна! – он довольно заурчал, как кот. Вскоре я почувствовала его в себе. – Как… хоро…шо! – выдохнул мужчина, начав медленно двигаться во мне. – Сладкая моя! Ты такая…
Что происходит? Я словно выпала из реальности. Время скакало сквозь меня. Перед глазами всплывало лицо Горана, искаженное наслаждением. Сердце наполнялось тоской и любовью. Я цеплялась за него, но удержать не могла. Свет витражей слепил меня, потолок качался.
Все это происходило словно не со мной. Будто в мутном, тяжелом сновидении, когда очень хочется проснуться, но нет сил выбраться из потока липких, сумбурных картинок. Огненные потоки в теле завихрялись с такой силой, что мне не хватало воздуха. Подступающий оргазм накалил каждый нерв, заставив притянуть Киллиана к себе и пробороздить его спину глубокими царапинами. Но он даже не заметил этого, двигаясь все быстрее.
Я изогнулась дугой и, всхлипнув, замерла. Наслаждение – жгучее, болезненное, совершенно иное, непривычное, захлестнуло тело. Каждая мышца натянулась, словно решая – взорваться ей острой болью или расцвести ослепительным экстазом. Или сделать и то, и другое.