Глава 3 Аквариус Часть 1
Я открыла белую шкатулку и прикоснулась к холодному бочку одной из жемчужин, которые Горан поднял со дна на Филиппинах. Сразу вспомнился пляж, где мы занимались любовью под бездонным звездным небом. Соленый ветер, звуки музыки вдалеке, перевернутые кверху днищем лодки.
А вот и акулий клык на черном шнурке, что мне подарил филиппинец Фил. Пальцы погладили шершавую желтоватую поверхность, их подушечки полыхнули. Приятное жжение захватило первую фалангу. А клык-то, оказывается, непростой! Да и сам Фил не просто роскошный мачо!
– Ух, ты, как интересно! – пробормотала я.
– Что, родная? – Горан обвил стальным кольцом мою талию.
– Мне срочно нужен филиппинец Фил! – заявила мисс Хайд.
– Не могу сказать, что твоего мужа это радует, но желания моей госпожи – закон! Но, чисто ради интереса, зачем он тебе?
– Чтобы встретиться с Аквариусом.
– Понимаю, для тебя все ясно, логичная моя, – хорват развернул меня лицом к себе, – но, может, просветишь своего супруга?
– Помнишь, Фил подарил мне вот это? – я достала акулий клык из шкатулки.
– Да. И отлично помню, как положил к твоим стройным ножкам лучший жемчуг Филиппин! Но акулий клык был, конечно, важнее, кто бы сомневался!
– Не язви! Фил – сын вождя.
– Это все меняет!
– Драган!
– Прости, я ревнивый идиот.
– Именно. Он сын вождя тех самых баджо, о которых идет речь в той легенде, что Аспид откопал в манускриптах Киллиана. Это не просто зуб акулы, это родовой знак Хранителей Аквариуса. Они поклоняются ему, приносят жертвы, просят о защите и прочее.
– Из этого следует, что мы летим на Филиппины, родная?
– Таки да!
Самолет летел в Манилу, рядом в колыбельке спали малыши, а я сидела напротив Горана и таяла от его взглядов. Даже вибриссы были не нужны, чтобы понять, о чем он думает. Бессовестно раздевая глазами, муж заставлял меня ерзать на мягком кремовом кресле, вспоминая, чем мы занимались в наш первый полет на Филиппины.
– Может, стакан воды? – осведомился Ковач, которого искренне развлекали наши переглядывания.
– Угу, – буркнула я, – на ширинку главе клана ее вылей.
– Не поможет, – наглый хорват самодовольно ухмыльнулся. Его полыхающий взгляд прожигал на моей коже следы, словно дорожки лавы стекали по ней, сбивая дыхание и заставляя мечтать о прикосновении горячих сильных рук.
– Так, все, я пошла! – мисс Хайд подскочила и вышла в проход.
– Воздухом подышать? – с усмешкой спросил Горан.
Не успела я миновать последний ряд сидений, он обхватил меня сзади и рывком затащил в туалет.
– Бессовестная моя! – жарко выдохнул хорват, прижав к стене. – Твоя сила воли бесконечна, упрямая!
– Я бессовестная? – возмутилась госпожа Драган, прильнув к супругу. – Да подо мной кресло так раскалилось, словно это был адский трон!
– Люблю тебя! – он завладел моим ртом.
Рука в его шевелюру. Протяжный стон. Быстро расстегнуть рубашку. Ахнуть от обжигающей кожи под ладонями. Освободить его от брюк и наконец-то почувствовать любимого в себе. Раствориться в нем, дыша в унисон. Мощный, яростный, нежный и бережный – только он может быть таким разным одновременно, и всегда именно таким, как мне хочется. Лишь ему доступно понимать Ангела лучше, чем она сама себя понимает.
– Мой! – прорычала я, прижавшись к любимому как можно крепче.
– Моя! – в ответ прорычал он, заглянув мне в глаза и сверкнув хмельной улыбкой.
Говорят, в полете мы ближе всего к ангелам. Не знаю, я ближе всего к ним, когда взрываюсь вместе с Гораном, когда золотое сияние делает нас единой Древней душой, и время замирает в вечности!
– Высокие отношения, – съязвила мисс Хайд, пытаясь отдышаться чуть позже. – Я как-то по-другому представляла себе секс в туалете самолета! – мне наконец-то удалось заметить шикарную обстановку уборной – с мягкой мебелью и душем. – Однажды даже попыталась попробовать.
– Дай догадаюсь, с одним из твоих женихов? – недовольно пробурчал Драган.
– Да, но нас спалила стюардесса. А на обратном пути мы были такие уставшие, что проспали весь полет, сил не осталось даже думать о сексе.
– А со мной у тебя всегда есть силы думать о сексе! – прошептал довольный хорват.
– С тобой я бессмертна, Драган. Это совсем иной уровень выносливости.
– Знала бы ты, как меня это радует! Твое бессмертие – это единственное, из-за чего я могу простить себе то, что сотворил с тобой. И то с трудом.