— Маму? Она придет сюда? О, как я вам благодарен! Это ведь вы помогли ей добиться свидания?
— Вы сами скажете ей о смерти Нафанаила?
— О нет, я прошу вас! Эти жалкие, краткие мгновения свидания потратить на разговоры о Нафанаиле? Мир его праху, но ведь он предал свою семью, не оказал ей помощи, а все его деньги захапала эта наглая Дуська, которая в вашем доме выдавала себя за Женю.
— Так вы знали, что под именем Жени рядом с нами проживает убийца? Варсонофий, вы, конечно, далеки от жизненных реалий и не можете адекватно воспринимать действительность, но всему должны быть пределы. Вы что, хотели нашей смерти?
— Вашей смерти? Вы говорите о вашей смерти? Что ж, валяйте, делайте из меня бесчеловечное чудовище, жаждущее погубить всех вокруг! Вы всегда меня недолюбливали…
— Вы так ничего и не поняли! Мне остается только молиться, чтобы приговор суда в отношении вас не был бы слишком суровым.
— А вы считаете, что я все-таки пойду под суд? За что?!
Свидание матери с сыном было долгим, но я терпеливо дожидалась миссис Десни у входа. Сейчас мне придется рассказать ей о смерти старшего сына… Как она отнесется к этому известию?
С одной стороны, мать, отдавшая сына чужим людям в обмен на лавку, не должна быть слишком эмоциональной. Но с другой стороны, откуда мне знать, что чувствует женщина с двумя детьми на руках, задыхаясь в тисках бедности? Вправе ли я кого бы то ни было осуждать?
Миссис Десни, выпорхнув из ворот Бутырского замка, выглядела почти жизнерадостной. Ее шаль трепетала, как крылья мотылька, если бы, конечно, мотыльки тоже испытывали пристрастие к ярко-красному цвету.
— Ах, Елена Сергеевна, я все-таки была к вам не совсем справедлива. Милосердие не чуждо и вашему сердцу. Вы так помогли мне, устроив это свидание с сыном. Мой сыночек, мой Соня был так рад меня видеть! Спасибо, Елена Сергеевна, что вы не бросили несчастную мать!
— А как ваш второй сын, миссис Десни? Вы о нем что-нибудь знаете? — осторожно стала спрашивать я, пытаясь потихоньку подвести разговор к печальной теме. Нельзя о смерти близких объявлять человеку без всякой подготовки!
— Этот мерзавец скрылся, бросив своих родных на произвол судьбы! Мы и раньше не видели от него никакой помощи, а теперь-то он совсем забудет, что у него есть мать и брат…
— И вы не имеете о нем никаких сведений? Вы давно не встречались с ним?
— А вы что, голубушка, хотите через меня выйти на его след? Ну тут я вам не помощница!
— Нет, напротив, я сама имею кое-какие известия о Нафанаиле и могла бы поделиться с вами. Думаю, вам это было бы интересно…
— Ну так не тяните, говорите! Что за манера крутить вокруг да около? Какие такие сведения вы можете мне сообщить? Нафанаил еще в Москве или удрал из города?
— Он был в Москве. По крайней мере, позавчера.
— Он что, связался с вами?
— Скорее я с ним. И у него не все благополучно…
— Еще бы, он сам устроил себе неприятности, да к тому же и младшего брата втянул! То, что он использовал наивного Соню в своих делишках, я ему никогда не прощу! И не говорите мне о его неприятностях!
— У него страшные неприятности, миссис Десни! Просто страшные!
Самая главная неприятность Нафанаила в том, что он умер. Сейчас, сейчас его мать это поймет. Господи, какую трудную миссию я на себя взяла!
— О да, неприятности страшные, — продолжала несчастная мать крайне сварливым голосом. — Его же разыскивает полиция. И, кстати, все это произошло не без вашей помощи, мадам Ростовцева! Я, конечно, не хочу никого упрекать…
Бедняжка не понимает, что с убийцами это может произойти и без чьей-то помощи — каждый из них в любой момент может оказаться в полицейском розыске только в результате собственной криминальной деятельности… Впрочем, я тоже не хочу никого упрекать, речь сейчас не об этом.
— Полиция его уже нашла, миссис Десни.
— Он что, арестован? Да говорите же наконец по делу, что вы морочите мне голову? Он арестован?
— Хуже.
— Что может быть хуже?
— Мужайтесь, дорогая миссис Десни! Во время ареста он погиб.
Миссис Десни не закричала, не заплакала. Она просто на глазах стала сжиматься, словно из нее вытекал воздух, и превращаться в сморщенную, нелепо разодетую и размалеванную старуху. Наконец ей удалось разлепить мгновенно пересохшие губы и прошептать:
— Прошу вас, не оставляйте меня! Проводите меня в номера, где я живу. Вы мне, конечно, не друг, скорее враг, но все же вы — христианка. Не бросайте меня, Елена Сергеевна!