Я взяла извозчика и повезла бедную женщину в ее временное пристанище. Там мне пришлось пробыть с ней еще пару часов, пока она не заснула.
Надо обратиться с просьбой к Варваре Филипповне Здравомысловой помочь несчастной миссис Десни организовать скромные похороны Нафанаила. У Здравомысловой большой опыт по похоронной части, и потом, она ведь хорошо знала Нафанаила, долгие годы считая его своим родственником. Простим покойного и отдадим ему последний долг.
Глава 33
Изваяния на диване в гостиной. — Письмо с того света. — Шартрез из маленьких рюмочек. — Мнение судебного следователя об эмансипированных дамах и мое мнение о представителях закона, обладающих сварливым нравом. — Нужны ли мучения ради красоты?
Вернувшись вечером на Арбат, я застала Андрея и Марусю на диване в гостиной практически в тех же позах, в каких я оставила их утром, уходя из дома. Влюбленные напоминали застывшие изваяния. Неужели они за весь день даже не шевельнулись?
Конечно, любовь творит чудеса, но чтобы живые люди могли замереть на несколько часов — это уже чересчур. Надо бы рассказать им о поездке в Бутырку и о миссис Десни, но пусть сначала как следует отомрут…
Я прошла в кабинет. На столе лежало несколько писем, на одном из которых адрес был накорябан довольно небрежным и совсем незнакомым мне почерком.
Впрочем, не совсем незнакомым… Мне уже доводилось видеть где-то эти каракули. Ах да, когда-то в корзине с капустнообразными розами, присланными мне лже-Мишелем, я нашла его карточку с безграмотным объяснением в любви, записанным похожим почерком…
Я вскрыла конверт. На плотном листе, покрытом мелкими кляксами и размашистыми кривыми строчками, стояла подпись — Н. Десницын. Это было то самое письмо Нафанаила, о котором он говорил мне перед смертью.
Письмо содержало новые уверения в любви и те клятвы в непричастности к убийствам, которые мне уже довелось выслушать на крыше меблирашек в Последнем переулке. Правда, на этот раз все было изложено не так сумбурно, а к клятвам в относительной невиновности Нафанаила прибавились клятвы в полной невиновности Варсонофия.
В конце письма Нафанаил выражал уверенность, что нам с ним теперь уже не суждено встретиться, и посылал мне свое благословение. В момент, когда эти строки были написаны, они являлись ошибочными — встреча, приведшая к таким печальным последствиям, была уже не за горами, но сегодня, когда я читаю письмо погибшего Фани, с ним трудно не согласиться — мы никогда, во всяком случае на этом свете, не встретимся и увидеть его я смогу разве что в гробу. Я аккуратно сложила письмо.
Если бы Десницын-старший был жив и по-прежнему раздражал бы меня своей вульгарностью, я бы порвала его послание и выбросила клочки вон. Но после его смерти у меня были основания отнестись к письму с большим вниманием.
— Леля, ты получила письмо? — спросила меня внезапно очнувшаяся Маруся, заметив в моих руках конверт и покрытый каракулями лист.
— Да, с того света…
— Что ты имеешь в виду?
— Это письмо отправил незадолго до смерти Нафанаил. Он испытывал потребность кого-то благословить, сходя туда же, куда сходил Державин, благословляя Пушкина. Надеюсь, в отличие от Державина, Нафанаил не собирался передать мне профессиональное мастерство.
— Леля, ты шутишь даже в такой момент!
— Ну надо же внести в нашу мрачную жизнь животворные ноты! Как недавно заметил господин Легонтов, если воспринимать все слишком серьезно — можно сойти с ума.
— А что ты станешь делать с этим письмом?
— Отнесу следователю. Он хоть и не проявляет особого рвения, может быть, такая бумага его все же заинтересует.
— А мы сегодня были у Миши. Ему лучше. И он спрашивал о тебе.
Надо же, оказалось, влюбленные успели даже побывать на Сухаревке. А я-то полагала, что они недвижимо сидели весь день на диване…
— Жаль, что я не поехала с вами. Я возле Бутырского замка встретила миссис Десни, помогла ей устроить свидание с Соней, а потом мне пришлось сообщить ей о гибели Фани, она еще ничего не знала. Это семейство никогда не вызывало у меня особых симпатий, но в такой момент нельзя же было оставить ее одну! В похоронных хлопотах тоже кому-то из нас придется принять участие, надеюсь, мадам Здравомыслова не откажется. Миссис Десни слишком долго прожила в Лондоне и плохо представляет реалии российской жизни. Сама она ничего организовать не сумеет.
— Леля, у тебя опять был тяжелый день! Давайте после ужина пойдем гулять. Должно же в жизни быть что-то приятное! Пройдемся по Пречистенскому бульвару до храма Христа Спасителя, а потом спустимся к реке. Вечером у воды так хорошо. И где-нибудь по дороге купим бутылку шартреза, а когда вернемся домой, зажжем свечи в гостиной, будем неспешно беседовать и потягивать шартрез из маленьких-маленьких рюмочек.