Я, как вы, должно быть, знаете, особыми габаритами не отличаюсь, банкир этот тоже. Тощенький, маленький, безответный, затюканный весь какой-то… Ну, банкир, одним словом. Сидящий в тюрьме. Комерс – как их здесь полупрезрительно называют. Мышара.
Закапыватель же – молодой (лет 25) огромный парень, кровь с молоком, с восточными чертами лица (отец у него, кажется, азер, мать русская, или наоборот). Физически очень сильный. Батыр, прямо! Или как там у них, у азеров, это называется?.. До этого нам целый день втюхивал про свои подвиги на воле и здесь. Как он на воле людей убивал и закапывал, а здесь из камер выгонял. "Замминистров!.. Мышей этих! Чертей!.." Жути, в общем, нагонял. (У него и погоняло, как потом выяснилось, было подходящее: то ли "Сатана", то ли… Ну, не суть. Пусть будет "Сатана".)
Итак, вечер, мы втроём в хате. Я на своей верхней шконке лежу, Салтыкова лениво по сотому разу перелистываю (я только на верхней всегда сплю, "на пальме", чтобы моё любимое упражнение для пресса делать можно было, да и вообще – спокойней; хотя престижной-то считается как раз нижняя); банкир этот – на своей (у дольняка), пригорюнился, думы какие-то свои горькие-прегорькие банкирские думает ("гоняет", по-тюремному: "Эй, не гоняй!"). Сатана же этот за столом сидит, тоже о чём-то размышляет, вроде (сколько ему ещё людей предстоит живьём закопать, наверное). Тихо всё, мирно… Лепота…
И вдруг Сатана этот и заявляет: "У меня есть подозрения против одного из вас. А так как я обосновать пока не могу, то, чтобы не ставить никого конкретно под сомнение, оба собирайтесь и завтра утром на проверке уходите из хаты. Если не хотите неприятностей."
Пауза. В камере гробовая тишина. Я опускаю книгу и некоторое время молча разглядываю этого!.. Сатану. Ладно! Сажусь на шконке и кошусь на сжавшегося от ужаса банкира-киллера. Тут всё ясно Действительно, "мышь". Ладно!!
"Слышь! – я сдерживаюсь изо всех сил и стараюсь казаться спокойным, хотя перед глазами уже стоит знакомая пелена бешенства, которая всё густеет!.. густеет!!.. густеет!!! – Ты ничего, часом, не попутал? Ты кому это говоришь?" – "Повторяю! – опустив голову и уставясь куда-то в пол, ровным голосом повторяет Сатана, в руках у него откуда-то появляется пластмассовый нож, которым он демонстративно поигрывает. – Завтра утром на проверке – выметайтесь из хаты. Оба! Дважды повторять не буду." – "Ты мне что, угрожаешь, что ли?" – не удерживаюсь всё же я, хотя это уже и лишнее. – "Думай, как хочешь! Но чтоб завтра вас не было."
Ах, ты!.. Хорошо же. Я снова нарочито-спокойно ложусь и раскрываю книгу. Хотя, какое тут "чтенье"! Ах, ты!!..
Новая пауза. На шконаре банкира тоже ни звука. То ли он от страха пошевелиться, бедный, не может, то ли просто не знает, что ему в этой ситуации делать и как себя вести.
Ситуация же, между тем, проста, как… Не знаю даже, с чем и сравнить. Совсем уж простым и незатейливым. С пареной репой разве?..
Объясняю для непонятливых. (Или, скорее, – непосвящённых.)
Обычное дело в тюрьме. Один или (чаще) несколько сокамерников, люди, как правило, опытные, долго сидевшие, с тяжёлыми статьями, начинают кого-нибудь кошмарить. (Какого-нибудь новичка-комерса обычно. С ними легче всего… работать.) Создавать в хате невыносимую атмосферу. Сделать это, уверяю вас, несложно. Совсем несложно! Чисто психологически. Человека доводят до полного отчаянья, до тупика, до петли! а потом начинают полегоньку отпускать. Тут есть такие мастера!.. (Особисты, или особики, к примеру. Долго сидевшие на особом режиме. Это вообще отдельная каста.) Виртуозы. Видел я. Насмотрелся. Без всяких угроз даже. Молчаньем, поведеньем… За неделю… да за пару дней всего! вас так обработают, что вы со шконаря своего сутками слезать не будете! В туалет только прошмыгнуть – и сразу же назад! (Да и то: "Опять волос на умывальнике. Чей это?" – "Ясно, чей!" – "Володя, ты убирай хоть иногда за собой. Ты сам, как чушок, живёшь!.. А у нас здесь дом.")
Для чего это делается? Да очень просто! Чтобы доить потом этого несчастного комерса. Сначала потихонечку ("Володя, ты не можешь лекарств подогнать с воли?.. тапочки?.. ботинки?.. то!.. сё!.. а то у меня нет же ничего… Ни флага, ни родины! Сирота. Терпигорец…"
– "Да-да!.. конечно!"), а затем и… Как получится. Чтобы не попасть снова в этот кошмар, человек будет готов всё отдать. Малейшее, даже самое робкое сопротивление… попытка сопротивления! и – опять!
Да. Это всё, повторяю, ясно. Сплошь и рядом происходит. Насмотрелся уже. Но здесь наш чересчур нетерпеливый (а может, и неопытный ещё в этих делах!) юный друг решил, похоже, форсировать события. Да и к тому же, как говорится, одним выстрелом сразу двух зайцев убить. Двух жирных бобров себе заполучить. Странно… Он же про меня должен был слышать. Я ведь здесь давно уже сижу (где-то года два на тот момент)… Хорошо же! Посмотрим!..
Ах, да, вот ещё! В чём смысл угрозы? "Убирайтесь из хаты!" Казалось бы, чего проще? Собрать действительно вещи и съехать утром на проверке. В другую хату. Провались этот Сатана пропадом со своими угрозами и заездами!!.. Ан, нет! Нельзя. Из хаты уходить нельзя. Запомните это! Твёрдо, раз и навсегда. Как таблицу умножения.
Ни в коем случае нельзя самому уходить из хаты! Что бы там ни происходило. Терпите! Как угодно, но – терпите!
Если вы ушли – всё! На вас крест. Несмываемый. На всю оставшуюся жизнь. Вы – "побегушник". Или "ломовой", если вас – выгнали ("выломили", "сломили", "поставили на лыжи"). Теперь вас будут бить во всех тюрьмах и на всех пересылках, вы будете жить только в специальных "ломовых" хатах, вместе с такими же, как и вы, париями и изгоями. Назад, к "людям", к порядочным зэкам для вас больше дороги нет. С побегушниками даже разговаривать запрещено, их надо сразу бить, если встретил. Только вор, царь и бог преступного мира, своим высочайшим указом, воровским прогоном, может эту ситуацию изменить, но о ворах разговор особый, о них мы ещё отдельно, в своё время и в своём месте побеседуем. Больше же – никто. А если вы встретите побегушника и не поступите с ним, то с вас самих потом спросят. "Почему не поступил? Ты же знал?" И у вас самих могут быть серьёзные проблемы. А кому они нужны?
Этот момент новички, кстати, зачастую не знают. У меня и у самого был в тюремной жизни, в самом её начале, один такой эпизод. Когда я, по сути, на волоске, даже этого и не подозревая, висел. Но – бог спас. Николай-угодник заступился, наверное ("Ладно уж!.."). Как обычно.
Так вот, четырёхместная хата. Я и ещё три молодых совсем парня, тоже первоходы ("дайте ходу первоходу!"), лет по 20 с небольшим. Всё прекрасно, полное взаимопонимание, атмосфера в камере идеальная. Смеёмся, шутим постоянно… Всё o'key, короче. Если бы не одно "но". Этот проклятый телевизор!! Это чёртово вечное музТВ! Днём-то ещё ладно (попривык!), но ведь и – ночью! Я же днём сплю, а им общаться хочется, поэтому они тоже днём – спят!! А ночью мы – "общаемся" ("Серёж, ну, ты такой интересный собеседник!.."). Под музТВ. Караул!! А что сделаешь? Пытаешься объясняться – бесполезно. "Да!.. да!..", а ночью – то же самое. Слово за слово – опять утро! Опять ночь пропала.
Наконец я не выдержал.
"Слушайте, – говорю, – ну, не могу я так! Не могу я больше это музТВ круглосуточно смотреть!! Сил у меня уже нет! Ну, вам интересно, понятно. А я-то!?.. Ну, не люблю я это. Чего нам друг другу жизнь портить? Давайте, я лучше в другую хату завтра перееду."
– "Как это?" – "Ну, как-как! Скажу утром на проверке без всяких комментариев: "переводите!", и всё. Куда они денутся. Может, у нас конфликт?"
Тишина. Все переглядываются.
Но тут у меня закрадываются всё же злые сомнения.
"Слушайте, а это ведь нормально? – спрашиваю. – В этом же нет ничего такого, что перевожусь? Я же открыто об этом говорю, не скрываю. Не за спиной, через оперов. Обычная бытовая ситуация. Просто, чтобы друг другу не мешать!" – "Да нет, – пожимают плечами эти глупенькие, наивненькие дурачки (ну, сказали бы: "не знаем"!). – Конечно, нормально. Ничего такого. Просто "не ужился"."