Кого к тьме, кого к свету.
Тут уж – как повезёт, как фортуна рассудит.
Тех – простит, тех – осудит…
Не знаю уж, понравилось? Не сказали. Но – забрали. И обещания свои выполнили. Частично. Но и на том спасибо. Большего от оперов ждать не приходится. Коварство и вероломство – в крови. Обман – норма. Работа такая.
Чтобы уж закончить. И про изолятор наш пару стихотворений я написал. Тоже по просьбе вора. Всё того же. Любителя моей поэзии.
Интересно? Читайте:
991
1
Здесь ада девятый круг,
Здесь друг превращается вдруг
Во врага.
Здесь плавятся верность и честь,
Здесь падших, предавших – не счесть!
Ведь, хоть дорога
Свобода – но есть же цена!
И совесть есть, и вина!
Ведь да?
А здесь – у последней черты,
На душах ставит кресты
Судьба.
2
Здесь блядь на суке!
И души, руки -
В крови
У доброй трети.
Уж вы поверьте!
Зови -
Не отзовётся,
Не обернётся
Назад.
"Дельфин" иль "Лебедь"!
А хуже их ведь -
Лишь ад!
(Комментарии. Заказчика. "А почему "у доброй трети" только?.. У добрых трёх четвертей! Как минимум.")
…
Н-да… Так всё-таки про котлеты уж. Про заявление это, которое я якобы написал. Вот представляете, после всей этой любви и дружбы, после стихотворения даже!! – такое вот! А? Вот что значит – опера. Вообще мусора. Поэтому их все и ненавидят. Работа у них блядская.
Поганая работа.
Я хватаю листок, ручку и быстро пишу заявление на имя начальника изолятора:
" Начальнику ИЗ 991 от Мавроди С.П.
Заявление.
Уважаемый Иван Павлович!
Как только что сообщили моему сокамернику, я якобы написал в оперчасть какое-то заявление. Так как сам я этого решительно не помню, то остаётся предположить только, что у меня было временное помутнение рассудка, и я находился в тот момент в состоянии беспамятства.
Прошу хоть показать мне тогда, что я там в этом состоянии вам понаписал?
С уважением, Сергей Мавроди. подпись, число "
Молча показываю вору. (Показывать надо. Особенно такого рода заявления. Необычные. А то вдруг камера пострадает? Надо согласовать.) Он пробегает глазами, усмехается: "Ну, отправь…"
Подхожу к ящику и кладу туда заявление. (У двери в камеру – "тормозов" – висит специальный картонный ящичек. Вернее, не "висит", а заключённые обычно сами его делают из какой-нибудь пустой коробки из-под макарон или каши и вешают. Туда складывают все заявления, письма и пр. Утром на проверке ДПНСИ их автоматически забирает. Если коробки нет (вот как у меня сейчас, не буду же я на неделю делать? да и не из чего! да и заявлений-то у меня кот наплакал) – он спрашивает просто: "Письма, заявления есть?" Если есть – отдаёшь.)
Потом вор интересовался у оперов про это моё заявление. "Чего ж, мол, не ответили ему?" – "А чего отвечать? – говорят. – Он же про какое-то помутнение рассудка пишет, что ничего не помнит. Будто оправдывается. Может, он и ещё чего не помнит? Что с ним в оперчасти делали?"
Ну – суки! Что с них взять? Твари голимые!! Конченые!
Стихотворение им "хорошее"!.. Козлам.
…
Чего-то я расписался. А мне ведь через три часа всего – на свободу! Пописать-то я и дома успею. На воле. А здесь, сейчас, надо!.. Мгновения эти впитывать жадно, ловить! Ведь их уже – никогда не будет. Никогда! Вот на лавке на этой – никогда я уже больше в жизни не посижу… на шконке… (Разве что чудо?.. Тьфу-тьфу-тьфу! Провались!! Сгинь! Отойди от меня, сатана!)
Солнце высоко уже. Полоска света солнечного на двери камеры всё ближе к глазку. Как только коснётся – 6.45. Подъём! Сантиметров 10 ещё… осталось… Скоро уже… Скоро… Всё! Коснулась. Да. Слышны щелчки по коридору. Свет в камерах зажигают. Конец! И – начало. День – начинается. Последний. В этой тюрьме. Вообще в тюрьме!! Вообще!!! Да что это я?! Что это прямо со мной? Дразнит меня лукавый! Блазнит. Из трубы напротив. Сейчас он тоже как живой. Тёмный весь на фоне слепящего глаза, над горизонтом над самым висящего пока ещё солнца. 31 градус, кстати, сегодня обещали. В маечке, наверное, пойду на выход. И в тапочках. А чего там! Камеры, правда, будут наверняка… Да плевать! Но – побреюсь всё ж таки. Хоть и не хочется. Бритву вот только не забыть взять. В коптёрке. Когда с матрасом пойду. Ничего! Не забуду.
Небо чистое и прозрачное. Ни облачка! Птички, зелень… Пух летает. Чёрт опять в кирпичную трубу превратился. Благодать. Лепота! (А вдруг не выйду!!!???.. Да ну!.. А вдруг!!!!!?????)
Чегой-то не идут за матрасиком-то? Странно… Ну – подождём.
Будем ждать!..
Где эти мудаки!!?? Со своим матрасом?! Что это значит?!.. Ничего это ровным счётом, конечно, не значит, но всё сейчас нервирует! Малейший сбой! Где они!!?? Кровь пьют, что ли? Напоследочек? Стишки я им тут пописываю. Благодарственные. С-суки!!!
…
"Уж полночь близится, а Германа всё нет". Уж солнце совсем высоко встало, а демонов этих всё нет. С их ёбаным матрасом!! Где они??!! Где???!!! Где?!.. Ладно, спокойнее. Чего я, как баба истеричная, тут ору? (Про себя, естественно, про себя…) Нервишки-то, блядь, явно расшатались. Не в пизду-с. Да-с… Спокойствие! Только спокойствие. Но где же они всё-таки? А? Ау!.. Де-мо-ны?!.. Где вы?
Ладно, писать снова буду. Чтобы отвлечься. Явятся! Никуда не денутся. Да и не могут же они мне в карцере матрас оставить? Не могут! Это и по инструкции нельзя. Независимо от всяких там выпусканий. Так что… А-а!.. Вот… Хуй в рот! Не они. Да что же это?!..
Полоса солнечная уже с двери на стену перебралась потихонечку. А-ахху-уеть! Е-ебать всё в рот! Ну, уроды!.. Баландёрша ведь уже скоро придёт!
А если??!!.. Вот откроется сейчас дверь, и заедет кто-нибудь с вещами со своими. Матрасом-баулом. "Привет!.." У меня ж сегодня карцер-то кончается. Последний день. Так что, если меня не выпускают, то так оно, скорее всего, и будет. В старую камеру меня не вернут. Просто подселят ещё двоих, и всё. Поэтому и матрас у меня не забирают… Да ну-у!.. Да не может такого быть! Не может!!.. Но матрас-то не забирают? Это-то – факт?.. Ч-чёрт!.. Чёрт, чёрт, чёрт! Чёрт!!.. Ладно, конец света не наступил, изолятор стоит, баланду принесут. Чего-то прояснится. Ну, или на проверке спрошу в конце-то концов. "А чего матрас не забрали?" Должны сказать. ("А у Вас карцер кончился, уважаемый Сергей Пантелеевич, спите теперь на нём вволю!") Э-хе-хе… Чего-то у меня настроение-то… Предчувствия какие-то нехорошие закрадываются… Ох, закрадываются!.. Чует моё сердце!.. А оно у меня – вещун.
…
Так, давайте думать. Значит… Касатка, может, сегодня в Мосгорсуде? В последний-то день! Успели-таки?.. Но тогда заказать должны были с утра… Хотя нет, не при подъёме. Когда завтрак разносят. Та-ак!.. Ну, вот, всё и выясняется. Если облом – сказать что-то должны, когда завтрак будут разносить. А чего ж они вчера мне тут?.. А вчера они сами могли не знать. Им сегодня с утра только могли привезти. Или вообще вчерашней смене не сообщили. Тут же тайны всё сплошные. Всё может быть! Всё! Ждать будем, короче. Больше ничего не остаётся. Как ждать. Баланду всё равно принесут. В любом случае. Тогда всё и узнаем.
…
День – вовсю. Птички поют ("крокодилы ползают"!). А я сижу – охуеваю. Как будто листья в душе облетают… С надеждами. И куда-то уносятся, уносятся, уносятся… Ничего уже почти и не осталось… Голые сучья. Торчат… Всё почти. Всё! Ясно. Надо собирать себя заново. И принять новую реальность. Как она есть. Да плевать! Так, так так! Начнём всё сначала. С нуля. Новый виток.
"Виват Цезарь! Идущие в бездну приветствуют тебя!" Значит – так.
…
И – баланды нет! Ничего нет!! Может, они все умерли? От восторга!
Прочитав вчера моё стихотворение… Да, но другая смена тогда? Они-то где? И тишина, главное! В коридоре. Ни звука. Зэки все тоже умерли? Ничего не понимаю!!