Ясно, что "остальные… же". Хуй сосут!
Вот прекрасный образчик того, чего ни в тюрьме, ни тем более в лагере нельзя говорить. Ни при каких обстоятельствах. Ситуацию могут так раскачать, что…
"Как это "остальные хуй сосут"? Значит, все они – петухи? Как это ты можешь такое про всех говорить? У меня друг там сидит, я с ним за одним столом ел, он мне как брат, а ты говоришь теперь, что он петух! Значит, ты и меня тоже под сомненье ставишь. Или обоснуй, или будем с тебя сейчас спрашивать."
А что ты можешь "обосновать"? Ты же просто так, сдуру, для красного словца только ляпнул,.. пошутил! Но в тюрьме таких шуток не признают. Если тебя, к примеру, назвали петухом, то ты обязан "поступить". В зоне – убить. Причём всякие там отговорки, отмазки все эти гнилые ("не успел,.. он убежал,.. нас розняли…") – раньше, недавно ещё совсем, совершенно не принимались. Не катили! Не поступил – значит, согласился. Что ты петух. Для начала тебя за стол не пустят, а потом…
Сейчас, конечно, всё быстро размывается, все эти "понятия" и представления о чести, о "воровском". Сейчас достаточно просто порезать, избить и пр., но – всё равно. Последствия будут и очень неприятные. Проигнорировать, во всяком случае, не поступить и сейчас нельзя.
Вот, кстати, одно из объяснений тому удивительному на первый взгляд факту, что человек, отсидевший чуть ли не полжизни, о свободе мечтавший все эти годы и наконец-то обретший её!.. буквально через месяц опять вдруг садится. А чего удивляться? Сказали ему что-нибудь, он и… поступил! Он же привык за эти годы к словам относиться… серьёзно. А его вдруг, скажем, на хуй послали. Всё! Труп.
Чтобы закончить эту тему, приведу примерчик из своей собственной тюремной жизни. Расскажу про одну крайне неприятную ситуацию, в которой я однажды, совершенно неожиданно для себя оказался.
В камере в этот момент мы сидели втроём. Один из нас, причём, был вором в законе. Со вторым же мы сидели до этого ещё достаточно долго вообще вдвоём (третья шконка пустовала), пока к нам вор не заехал, естественно, общение было уже самое непринуждённое. До такой степени, что мы даже друг друга разными шутливыми прозвищами звали. Я его, в частности, Василиском Василисковичем. (Взгляд у него действительно был… специфический. Тяжёлый какой-то.)
Причём человек этот был достаточно серьёзным. Имевшим за плечами более 10 лет отсиженных (к тому же нормально отсиженных!) и вообще. Ну, словом, серьёзный человек.
Ладно. Итак, ситуация.
Ночь. Мы с вором не спим, пьём чай, сидим болтаем; второй сокамерник вроде бы спит. Вроде бы! (В тюрьме, между прочим, никогда нельзя быть в этом до конца уверенным. Здесь все спят… так! Знаменитый "златоусский сон"! Когда человек одним глазом спит, а другим-то… Вот здесь у всех такой именно "сон". Златоусский.) Ситуация, казалось бы, абсолютно мирная.
И вдруг вор неожиданно совершенно меня и спрашивает: "Слушай, Серёж, а я вот и в Библии наткнулся на василиска. Там тоже он упоминается. А что это вообще такое?" – "Ну, по мифологии сказочный змей, убивающий взглядом." – "А посмотри в словаре Даля."
(У меня действительно был в камере 4-х томник Даля. И все привыкли лазить туда по любому поводу. "А посмотри то!.. А посмотри это!.." Всем, как ни странно, было это очень интересно.)
Я нарочито-недовольно морщусь, демонстративно отставляю в сторону недопитый чай и, тяжело вздыхая, лезу в шкаф за Далем. (Вор всё-таки. Хоть отношения у нас и самые, что ни на есть, тёплые, но!.. – надо лезть.)
Так… Так… Опять не тот! А!.. вот он, первый том. Б… В…
Вал… Вам… Вас… Василиск.
"Сказочный змей, убивающий дыханием или взглядом." А, ну что я говорил! – торжествующе комментирую я и бодро читаю дальше. – "По поверьям, василиск вылупляется из петушиного яйца."
В камере воцаряется мёртвая тишина. Я ещё не понимаю до конца смысл прочитанного.
"Что? – тихо, со странной какой-то интонацией переспрашивает меня мой собеседник. – Из какого?" – До меня наконец-то доходит. "Да я… это… – лепечу я. – Я сам не знал!!.." – "Как же это ты не знал, – еле сдерживая душивший его хохот, резонно возражает мне на это вор (!), – если ты целый день Даля этого читаешь и букву "В" давным-давно прошёл? Значит, ты специально его так называл. Таким хитрым словом. Имеющим двойной смысл.
Изощрённо издевался над ним всё это время, пользуясь его незнанием!" – он кивает на мирно спящего (вроде бы!!) сокамерника.
Но мне не до смеха! Фактически я назвал человека петухом. Доказать, что это какая-то идиотская, нелепейшая случайность, глупость несусветная! абсолютно невозможно.
Даля я действительно постоянно и с удовольствием читаю и букву "В" я действительно давно прошёл. (Но не обратил никакого внимания, естественно, на какого-то там "василиска"! Вернее, вообще на комментарии к этому чёртовому слову! Нужен он мне был сто лет, этот василиск!!)
Хорошо. Вор великодушно промолчал (хотя постоянно потом мне подмигивал и при этом беззвучно хохотал), второй сокамерник сделал вид, что спал и ничего не слышал.
(Хотя… всё он, по-моему, слышал! Были у меня основания это подозревать, были!.. Но!.. Проблемы ведь никому не нужны, слышал – значит, надо поступать. Раскручиваться на новый срок. Так что лучше – "не слышал".) В общем, обошлось. А могло ведь – и не обойтись. Запросто!
…
Врач только что приходил. (Ежедневный, точнее, ежевечерний, обход.) И сразу же – вечерняя проверка.
"Всё нормально." – "А чего ж Вы не сказали, что у Вас умывальник течёт?" (Действительно течёт. Струйкой причём. Шланг отошёл.) – "Да так как-то…" (Да плевать мне на этот умывальник!! Затеют сейчас починку – в боксе полдня просидишь. Подставил таз – и ладно.) – "Сказали бы с утра, какие проблемы?.." – "Да?.. Ну, завтра скажу на проверке…" (Ага! Ждите! Провалитесь вы со своим умывальником!!)
Дверь захлопывается. Всё! Земные все закончены дела. На сегодня. Больше меня не побеспокоят. Ах, да!.. За матрасом же ещё идти. Перед отбоем. На ночь в карцере матрас выдают. А утром с подъёмом в 6.45 забирают. Давайте, давайте! Выдавайте, забирайте!.. Недолго вам резвиться осталось. Всего-то 6 дней. Меньше даже. Если учесть, что до отбоя всего час. Максимум. Поте-ерпим!.. Уж.
Прощанье
Последние дни…
Неужто одни
Потери?
Неужто – зола?
Неужто – дотла?..
Как звери
Здесь люди сидят,
Сквозь прутья глядят
Годами.
Не ангелы, что ж.
Но – демоны?.. Ложь!
Мы с вами.
…
Так… Ну, надо, наверное, всё-таки про остров Огненный дорассказать. А то бесконечные отступления все эти…
Значит… С работой мы, вроде, разобрались, нет там фактически ни черта никакой работы. Что дальше? Ага, вспомнил. Про сокамерников я его ещё расспрашивал. Что, мол, за публика?
"Да разные. Террористы… Вот тут со мной людоед сидел. Но он на самом деле не людоед был. Просто он работал кладбищенским сторожем, водил к себе баб и, по мере того, как они ему надоедали, он их убивал, а мясо в банки трёхлитровые закатывал и продавал. Но сам – не ел. Так что он не людоед. Пробовал, говорит, но ему не понравилось. А я его спрашиваю: а какое оно на вкус? – Да так, говорит, сладковатое… Ну, не объяснишь! Пробовать надо!
Два мусора сидят. Причём в чинах. Один майор бывший, начальник аналитического отдела то ли района, то ли области; второй тоже… Майор этот с братом инкассаторскую машину грабанули. Инкассаторов застрелили. Вот над ними охрана издевается! Над мусорами бывшими. Вероятно, сержанту какому-нибудь приятно, что перед ним целый майор отжимается по команде. А так вообще-то охранники не злобствуют. Мирно достаточно себя ведут…
Несколько лет назад у нас смертность на Пятаке была очень высокая… ("Падёж," – как ехидно прокомментировал в своё время мой следователь, которому я на ознакомке рассказывал всю эту историю.) Потом установили тренажёрный зал, где хоть покачаться можно. Ну, вроде бы, стабилизировалось всё…