— Вполне.
Джулиан кивнул.
— Иди. Я буду ждать за углом.
Мэтью тоже отозвался кивком и спустился по ступенькам. Едва он открыл дверь «Зеленого пятна», как его обдало едким табачным дымом, в нос ударил запах пролитого эля и вина, смешанный с вонью застарелого человеческого пота, а также со смолистым ароматом поленьев, потрескивающих в камине напротив входа.
Мэтью вошел и позволил двери захлопнуться за ним. Не привлекая ничьего внимания, он прошел между столами, миновал барную стойку и замер как можно ближе к огню, впитывая блаженное тепло. Когда уличный мороз перестал колоть лицо, он повернулся к камину спиной, чтобы обогреть и ее, а заодно и осмотреть зал, в котором собралось около десяти или, быть может, дюжины завсегдатаев. Тараканьих бегов здесь не наблюдалось, поэтому шума было заметно меньше. Скорее всего, люди собирались в этой таверне за тихими разговорами, которые они привыкли вести за кружкой-другой эля или чаркой вина. Зал был довольно темным, рассеянные тут и там лампы давали скудное освещение, но Мэтью внезапно понял, что стоит примерно футах в восьми от стола, к которому Бритт придвинул стул, расположившись напротив какого-то мужчины.
В свете каминного огня Мэтью попытался оценить незнакомца. Это был стройный мужчина в белом костюме. Для зимы такой выбор одежды был странноват, но, похоже, незнакомца это нисколько не смущало. Комплект дополняла белая рубашка с черным галстуком на тонкой шее. На вид этому человеку было за сорок — хотя Мэтью не исключал, что уже исполнилось пятьдесят. Прядь седых волос пролегала прямо по центру его головы, остальная часть которой была гладко выбрита. Заостренная форма нижней части лица подчеркивалась козлиной бородкой, а крючковатый нос чем-то походил на птичий клюв. Однако самой захватывающей деталью внешности этого человека оказались глаза: они были очень — даже слишком — сильно навыкате, словно глазницы стремились постепенно выдавить их наружу. А цвет… золотой, как гинеи в кошельке Джулиана Девейна.
Пока Мэтью изучал свою цель, Бритт наклонился вперед, и лицо незнакомца оказалось наполовину скрыто тенью, а наполовину освещено рыжеватым пламенем камина.
И вдруг случилось это.
Человек с пугающе странными выпученными глазами, к которому обращался Бритт, повернул голову налево, и в момент, когда шея должна была остановиться, он просто… продолжил поворачивать голову. Сердце Мэтью пустилось вскачь: казалось, еще несколько секунд, и мужчина попросту свернет себе шею, потому что нос его уже почти указывал на лопатку.
Голова мужчины слегка дернулась. Мэтью видел, как напрягаются мышцы шеи и тут же расслабляются. Раздался тихий хруст и, к удивлению Мэтью, голова продолжила поворачиваться… поворачиваться… поворачиваться, пока этот причудливый джентльмен не начал смотреть прямо себе за спину. А ведь его голова все еще поворачивалась!
Мэтью невольно отшатнулся, едва не угодив каблуками своих ботинок в горящие поленья. Тем временем человек с большими золотистыми глазами повернул голову чуть ли не до самого позвоночника. Мэтью продолжал смотреть на все это действо, не в силах оторвать глаз. Когда стало казаться, что шея вот-вот позволит голове сделать полный оборот, джентльмен вдруг начал поворачивать ее в другую сторону. Все больше… больше… и больше. Золотистые глаза мерцали в свете огня, а Бритт продолжал говорить, как будто для него это было самое естественное зрелище в мире.
Голова незнакомца, теперь повернутая вправо, снова наводила на мысль о том, что ему сломали шею. Он вновь произвел это дерганое движение — сокращение и расслабление мышц, — и диковинные кости продолжили совершать чудеса, недоступные обычному человеческому скелету.
А затем… золотистые глаза устремились прямо на Мэтью и замерли на нем. К своему ужасу, Мэтью осознал, что не может отвести взгляд.
— Вам помочь, сэр?
Чей это был голос? Этот странный человек, что, умудрился каким-то образом проникнуть в разум Мэтью?
— Может, желаете выпить, сэр?
Золотые глаза, наконец, оставили его в покое, и голова — слава богу — вернулась в свое нормальное положение. Бритт целиком и полностью завладел вниманием мужчины. Освободившись от этого оптического рабства, Мэтью перевел взгляд на девушку-подавальщицу, вышедшую из-за стойки.
— Сэр? — обратилось к нему существо, более походящее на беспризорницу, чем на работницу таверны или какого бы то ни было заведения.