Не дав мыслям унести себя в водоворот прошлого, Мэтью купил пурпурный галстук, который сочетался с окраской треуголки Брюкса, а также с лежавшим в сундуке барона жакетом цвета блестящей коричневой глины с ярко-красной окантовкой.
Примерив галстук, Мэтью счел свой образ завершенным.
В семь часов вечера, когда камин в вестибюле гостиницы «Герб Мейфэра» горел так тихо, что можно было подумать, будто управляющий приручил его, множество гостей выбралось в холл, чтобы побездельничать и послушать игру приглашенного трио музыкантов, которые уже настраивали свои инструменты перед вечерним концертом. Именно в этот час двое мужчин, которые чувствовали себя так, словно родились на другой планете, спустились по лестнице.
Один из них был одет в шубу из шкуры белого медведя, красную треуголку, украшенную полудюжиной перьев разных цветов, торчавших из-под золотистой ленты, в пару серых бриджей с красными полосками, серые чулки, ошеломительно желтый жакет и лавандовую сорочку с повязанным вокруг шеи белым галстуком. На ногах его красовались зеленовато-черные сапоги из шкуры южноамериканского питона, а руки были защищены перчатками из страусовой кожи. Было очевидно, что под своей треуголкой этот джентльмен совершенно лыс. Лицо его покрывали белила и пудра, а скулы украшали красные румяна.
Второй мужчина был выше и стройнее первого. Роста ему добавлял огромный белый парик, слегка раскачивавшийся при ходьбе. Это сложное сооружение венчала треуголка, переливающаяся всеми пурпурными оттенками синяка. Данное чудо природы было обряжено в длинное пальто из тюленьей кожи, бриджи в клетку, бледно-желтые чулки, темно-бордовую сорочку и жакет цвета глины, ткань которого очаровательно поблескивала. Он также утеплился парой кожаных перчаток и сапогами. Лишь немногие опытные путешественники могли бы признать в материале его обуви слоновью кожу. Лицо этого джентльмена являло собой белую маску от подбородка до линии волос с красными дугами бровей, визуально вытягивающими лицо.
Когда эти пришельцы столкнулись с более степенным стилем элиты Лондона, на них устремилось множество пристальных взглядов. Однако люди быстро поняли, что пялиться на иностранцев — признак дурного тона, поэтому пожали плечами и вернулись к своей светской болтовне, курению трубок и прогулкам по вестибюлю. Гости знали: если кто-то может позволить себе остановиться в «Гербе Мейфэра», он имеет право демонстрировать любые краски того мира, который он представляет.
— Ой! — тихо ахнул Мэтью, когда его лодыжка в сапоге из слоновьей кожи едва не подвернулась в гневе на то, что ее затолкали в столь плотную обувь. По правде говоря, эти сапоги требовалось довольно долго разнашивать, прежде чем их можно было бы назвать комфортными. Пока же эти вероломные произведения злого гения лондонского сапожника лишь стремились ускорить встречу своего владельца с Создателем, верно, поджидавшим его у подножья лестницы.
Джулиан пробормотал лишь уголком рта:
— Я едва могу двигаться в этом наряде, так что нечего жаловаться.
Нижняя ступенька, наконец, была покорена. Клерк, который регистрировал их вчера вечером, поднялся со стула, чтобы коротко поклониться. К ужасу и изумлению Мэтью, Джулиан направился прямо к этому человеку. Мысленно исторгнув множество ругательств, Мэтью последовал за ним, чувствуя, что вес его наряда очень скоро измотает его. Он ощущал себя циркачом, пытавшимся балансировать с целой стопкой тарелок на голове.
— Добрый вечер, граф Пеллегар, — кивнул клерк и обратил свое внимание на второго гостя: — Добрый вечер, барон Брюкс.
— Добрый вечер, — ответил Мэтью, и Джулиан метнул в его сторону взгляд, способный испепелить его парик.
Боже мой! — подумал Мэтью. Он почувствовал, как начинают потеть подмышки. Он же не должен знать английский! Впрочем… это ведь была генеральная репетиция, а не само представление. Но даже к ней следовало относиться предельно серьезно.