Энтони Леви
КАРДИНАЛ РИШЕЛЬЕ И СТАНОВЛЕНИЕ ФРАНЦИИ
Посвящается Кристоферу и Яну
СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ
Ришелье за работой
Отец Ришелье — Франсуа дю Плесси де Ришелье
Ришелье в кардинальской шапке (с портрета Мишеля Ласне)
Мария Медичи
Триумф Марии Медичи (картина Рубенса)
Торжественное объявление Людовика XIII совершеннолетним — 2 октября 1614 г.
Людовик XIII, король Франции и Наварры
Анна Австрийская, королева Франции, 1642
Анри, герцог де Монморанси
Джулио Мазарини
Гастон, брат Людовика XIII
Отец Жозеф
Ришелье-военачальник (из коллекции Музея Ришелье)
Людовик XIII и Ришелье на борту корабля
Ришелье, кардинал и военачальник, в Ла-Рошели (из коллекции Музея Ришелье)
Рюэль, любимая резиденция Ришелье
Архитектурно-гидротехнические сооружения в Рюэле
Пале-Кардиналь
Вид на Пале-Кардиналь с улицы
Вид замка Ришелье после смерти отца Ришелье
Замок Ришелье после обширной реставрации (из коллекции Музея Ришелье)
ВВЕДЕНИЕ
Это биографическое исследование изначально было задумано не только как жизнеописание притягательной, сложной и загадочной личности, но также как уникальная возможность проследить процесс бурного возрождения и последующего упадка оптимистических моральных и религиозных ценностей во Франции начала семнадцатого столетия. Сама карьера Ришелье, с одной стороны, проливает свет на эти ценности, поначалу с воодушевлением воспринятые, а затем отвергнутые французским обществом, а с другой — объясняется ими.
Ришелье обладал поразительной способностью замечать и использовать детали и сочетать широчайшее, стратегическое видение политических целей со скрупулезным вниманием к мелочам не только военной организации и политической тактики, но и церковных норм и тривиальных домашних дел. Обладая чрезвычайно острым умом, он стремился к неукоснительному соблюдению формальностей и был до одержимости щепетильным в своих частных делах. Он обладал огромным обаянием, тонкой восприимчивостью и вместе с тем заботился даже о том, каким образом сложены крахмальные салфетки на его столе. Он был проницательным богословом, благочестивым епископом, прагматичным, искусным и гибким конституционным новатором, искренним патриотом, изощренным военным стратегом и чрезвычайно предусмотрительным министром. Он был инициатором централизаторских внутренних реформ, которые придали Франции ее культурное своеобразие.
Авторитетные биографы и историки, отражая специфические для своего времени интересы, неизменно сосредоточивались на политической деятельности Ришелье и на создании им механизмов объединения государства. Необходимость написания новой биографии вызвана, во-первых, вполне понятным пренебрежением предшественников к сугубо литературным свидетельствам о том, какие ценности вдохновляли аристократию, образованную буржуазию и представителей творческих профессий в момент наивысшего подъема общественной жизни во Франции. Во-вторых, она вытекает из неспособности большинства светских историков уловить духовную и теологическую суть различных течений внутри идеологического движения начала семнадцатого столетия, направленного против Реформации и известного как Католическое возрождение.
По поводу первого не следует забывать, что Вольтер назвал «великим веком» правление Людовика XIV. Историки литературы только в последнее десятилетие начали включать в университетский курс французскую литературу начала XVII в., упустив, вслед за Вольтером, суть культурных достижений этого периода. Нацеленные на вынесение эстетических суждений и оценок, они с пренебрежением объявили ее незрелой прелюдией к «классицизму», вместо того чтобы обратить внимание на содержащиеся в ней свидетельства огромной важности, касающиеся самой сути культурной истории.
Что касается второго, то религиозная история Католического возрождения действительно весьма подробно и с пониманием представлена Анри Бремоном в его двенадцатитомной «Histoire littéraire du sentiment religieux en France» (Paris, 1921–1936), но на его взгляды оказал сильное влияние «обновленческий» кризис в католической церкви. Подозреваемый в симпатиях к обновленцам, он избегал догматической полемики, предпочитая судить о вере объектов своего исследования по плодам их духовной деятельности. К тому же в начале XX в., когда французские научные учреждения переживали период секуляризации, сопровождавшейся бурными спорами, было очень легко пренебречь тем, по меньшей мере «неудобным», фактом, что Ришелье был искренне религиозным епископом-реформатором.