Пятьдесят одна, да — ровно пятьдесят одна ступень вниз. По странной прямой лестнице, висящей прямо посреди сладкой неведомой тьмы… Железная дверца, пускающая в башню, легко открывается, а дальше… Новая широкая винтовая лестница вниз. На этот раз основательная, каменная, но все так же имеющая ровно три цвета. Впрочем, белый оттенок стал каким-то потускневшим, сероватым. Спускаюсь вниз… В небольших глубоких оконцах башни непроглядную тьму сменяют одинокие, но яркие звезды. Ровно по одной в каждом… Ступени, много, очень много ступеней… Вот уже пошла вторая сотня: сто одна, сто две, сто три… Интересно, и сколько же еще идти? И все же — КТО я? Это незнакомое место совсем меня не пугает, или же все-таки пугает? Несмотря на весь свой мрак, оно кажется мне каким-то родным. Где же я?..
Похоже, что внизу есть какой-то свет. Факел. Одиноко висящий на голой стене, окаймленный странным железным узором, пылающий факел. Двести десять, двести одиннадцать! Предо мною освещаемая огненными всполохами массивная, испещренная письменами, гранитная дверь… Кажется, я пришел…
А-а-а! Откуда эта внезапная пронзительная боль в висках?! Не в силах выдержать, падаю на колени… Вспомнил!.. Кажется, вспомнил: Я — Алексей Ларин, Триарий Ригира, Подмастерье ордена «Врата Гипербореи», представитель традиции «Владыки Стихий». Я — Маг!
Алексей оперся руками о правое колено и поднялся. Юношу еще слегка пошатывало, но он уже мог стоять. Взяв в руки железный факел, маг снова осмотрелся. Решительно и абсолютно точно в этой башне больше ничего интересного не было — только голые каменные стены, источник света в его руках и внушительная, запертая гранитная дверь. Кровь, снова начавшая течь ровно из той же вены на виске, что и в Гранд-кафе, почему-то быстро остановилась, а боль буквально через полминуты куда-то послушно ушла. Помогла этому и простейшая дыхательная практика, изучаемая любым чародеем во время постижения даже самых азов магии домена Разума. Однако больше всего юношу поразила одежда, в которую он сейчас был облачен — церемониальная форма Триария. Плотный офицерский кардиган образца второй половины девятнадцатого века, сшитый из дорогой костюмной ткани темно-молочного цвета и имеющий два ряда изящных железных пуговиц по центру. Также в форму входили кожаный ремень и брюки. Цвет одежды символизировал первоосновность энергии Эфира, а четыре цветные полосы, пересекавшие одеяние по диагонали — власть Стихий. На погонах же костюма серебром на латыни было вышито звание его владельца.
Кроме этого, на груди у Алексея красовался полученный им совсем недавно «Малый бронзовый крест Ригира». Подобной награды удостаивались все сотрудники подразделения прошедшие хотя бы одно крайне опасное и полезное для службы боевое задание. Естественно, перечисленные вещи были совсем не простыми. Но об этом позже, сейчас же вернемся к нашему герою…
Встряхнувшись, отойдя от странных, неожиданных впечатлений, а затем сосредоточившись, юноша решил переключиться на магическое восприятие мира и просто-таки остолбенел от полученного эффекта!.. Его не было!
Практически не было. Единственное, что ощущалось — окружающая действительность стала более четко и детально видна. Точно! Я же без линз. Закрыв глаза и убедившись в своем предположении, я продолжил размышления.
— Ох и тяжко мне придется без Фокуса[1] заклинаний. Мой уровень Ферхо еще не позволяет так легко от него отказаться. Впрочем, раз этот мир ни капли не изменился в магическом восприятии, значит он… Ладно, приберегу странные мысли на потом. Лучше еще раз проверю, что это не сон. Очень уж похоже.
Повесив факел обратно на стену, я сконцентрировался и отделил небольшой извивающийся всполох пламени от его источника. Это удалось на удивление просто. В обычном мире вся его суть противилась заклятьям и крайне неохотно подчинялась моей воле, каждый раз вступая в ожесточенное противоборство. Здесь же, гобелен[2] внимал каждому моему желанию, и любое стремление покорно и легко ложилось в его ткань. Словно сама магия, сам окружающий мир являлся частью моей сути. Странное, но приятное, признаться, ощущение.
Я вытянул вперед левую руку и неспешно направил к ней небольшой, размером с монету, тлеющий огонек. Через пару секунд они встретились…
Пшш… раздался негромкий звук, и помещение заполнил неприятный запах горелой плоти.
— Етить твой метрополитен! Ауч! До чего же больно! Дурная моя магическая голова!.. Так, ладно — это точно не сон! М-м-м, значит, ругательство для столь интересного мира я уже придумал. Теперь осталось дело за малым. Узнать — где же я?!
— Старшой, ты бы поосторожнее был. Это место ошибок не прощает!
Раздался странный, совсем немного шепелявящий подростковый голос в моей голове.
— Отлично! Теперь еще и шизофрения. Только этого мне и не хватало. Хотя… Посмотрим, может мой новый «собеседник» знает что-то, о чем не знаю я.
— Ты еще кто?!.. — разнесся по стенам башни мой громкий и недовольный голос, однако ответа не последовало…
В небольшой белоснежной палате клиники «Наследие» было людно. Сейчас там находилось пять человек. Вернее — пять чародеев. В центре же помещения, на койке, без сознания лежал Алексей. Около него постоянно бегали два врача из магической традиции Хозяев Жизни: первой была медсестра, колдунья Анфиса, — девушка с яркой внешностью, безупречной фигурой и копной длинных рыжих волос. Отдавал же ей приказы и вмешивался, когда необходимо, — заместитель главного врача, маг, пластический хирург и просто мужчина с приятными скандинавскими чертами лица — Александр.
Рядом с молодым магом с отчаяньем во взгляде сидела его девушка и сжимала левую руку любимого. Немного побледневшее лицо колдуньи излучало сейчас только одну эмоцию — беспокойство. Екатерина с трудом понимала, в какую ситуацию попал Алексей. Она знала только одно — это чертовски, крайне опасно.
Поодаль от всего происходящего, в углу комнаты, с угрюмым, но величественным видом стоял Прокуратор Ригира — Фердинанд фон Гомпеш цу Болхейм. Почесывая подбородок, мужчина о чем-то размышлял:
«Где же господин Задорожный?! Этому высокоуважаемому «Рыжему магу» явно надо поторопиться. Сейчас на счету каждая секунда, каждое мгновение. Промедление в прямом смысле этого слова — подобно смерти. Хорошо одно — кататония[3] только первой ступени — «восковая», а значит, есть шанс на скорое разрешение ситуации. Что же могло заставить Ларина пойти на столь откровенное безрассудство? Ладно — разберемся, когда все нормализуется. Сейчас же, первоочередно — выбраться из глубокой и опасной ямы, в которую неосторожно угодил наш молодой маг. Где же? Где этот Задорожный?! Или он хочет потерять своего самого талантливого ученика?!..»
Внезапно рука Алексея дернулась, и на ней обрадовался небольшой, зияющий красным ожег. На лбу у юноши выступил пот.
— И чем там этот молодой хулиган занимается?! — раздался возмущенный возглас мага-хирурга.
— Анфиса, скорее, компресс из облепихового масла. Да, и неси мазь из корневища лапчатки. Ты и сама все прекрасно знаешь! Поторопись!
Переведя взгляд в угол комнаты, мужчина сменил тон и уже размеренно, с почтением, добавил:
— Не беспокойтесь, высокоуважаемый Прокуратор, мы сделаем все, что в наших силах. Но Вы и сами прекрасно понимаете — сейчас все решается совсем не в этой комнате…
Алексей по-прежнему стоял перед массивной гранитной дверью. Запах обожженной плоти постепенно начал выветриваться, а сама рана на удивление быстро перестала болеть и отвлекать юношу от всего остального.
— Все-таки с этим миром явно что-то не так… — подумал про себя маг.
— Поторопись, чародей. Времени не так много. Не так много…
Раздался, плавно угасающий, подростковый голос.
— Лучше бы дельного чего посоветовал! — громко возмутился юноша.
— Ладно, приступим.
Взяв факел, молодой маг решил пристальнее осмотреть внушительную каменную дверь. Но как только он поднес источник света на расстояние полуметра, плита словно ожила. В мгновении ока темный монолит забрал всю огненную, алую энергию пламени. Наступила кромешная тьма, а затем по всей площади двери, по тонким, невидимым желобкам распространилось ярко-алое свечение. Монолит стал буквально испещрен древними письменами. На плите проявилась прекрасная и могучая, практически уже родная для юного мага, латынь. Послание гласило следующее: