Но военным было чем ответить.
– За месяц армии не создаются, – недовольно произнес Тиурмачин.
– Селтиху нужно не создать армию, а возродить, поскольку мы не уничтожили ударную группировку землероек, а разогнали её, – перебил маршала Дагомаро. – Странно, что я должен напоминать об этом. Приотская армия была рассеяна, но сейчас снова собирается и через месяц будет выглядеть совсем иначе. Через месяц-полтора у Селтиха окажется достаточно обученных солдат.
– Для чего достаточно?
– Чтобы доставить нам неприятности.
– Мы их сметём, – бросил Даркадо.
– Неприятности?
– Землероек!
– Не сомневайся, – поддакнул эрсиец.
Консул обвёл военачальников тяжёлым взглядом, после чего закончил:
– Мне нужен Линегарт. До зимы.
– Чтобы выиграть войну, требуется не территории захватывать, а уничтожить армию противника, – проворчал Тиурмачин. – Захват столицы не даст ничего, кроме морального удовлетворения.
– Аргументирую: с политической точки зрения захват Линегарта положит Приоте конец.
– На правом берегу Хомы нет больших городов, – напомнил маршалу Даркадо. – Если мы возьмём столицу, землеройки потеряют последнюю крупную базу, их армия превратится в кочующий по лесам и полям сброд, который мы постепенно переловим.
– Всё так, – подтвердил Дагомаро. – Кроме того, захват Линегарта позволит нам сформировать новое правительство Приоты и вытащить континент из удавки Компании.
Огромные долги, которые наделал предыдущий консул – Махим, и стали главной причиной войны. Платить за приотцев Дагомаро не собирался, а потому принял решение ликвидировать должника и создать на его месте новое государство.
– И мы решим все наши проблемы.
Консул посмотрел на старика, тот чуть заметно улыбнулся, адмирал Даркадо расценил происходящее по-своему и в очередной раз польстил союзнику:
– Хочу добавить, что подразделения Эрсийского экспедиционного корпуса бьются великолепно. Мы рады, что вы с нами, Гектор.
– Благодарю, адмирал.
Маршалы эрсийской хунты помогали соседям не из любви к сражениям: Дагомаро пообещал им половину Приоты, однако знали о договорённости только сами маршалы да ушерские сенаторы.
– Сегодня после обеда я проведу большое совещание, по итогам которого сформирую требования по дооснащению армии.
– Хорошо.
– До вечера.
Адмирал кивнул Тиурмачину, консулу и вышел из кабинета. Дагомаро же медленно прошёлся вдоль стола, бросил рассеянный взгляд в окно, из которого открывался превосходный вид на Унигартский маяк, и замер, словно увидев на знакомом строении нечто необыкновенное.
Высокий, бритый наголо консул был одет в традиционный чёрный пиджак с воротником-стойкой, брюки и блестящие туфли – этот костюм знала вся Кардония. Так же, как длинную, рыжую с проседью бороду – её Винчер поглаживал в минуты задумчивости не менее знаменитым жестом. На левой стороне груди Дагомаро сиял крылатый жлун, золотой значок консула, и это было единственное украшение, которое позволял себе Винчер, – никаких колец, перстней, браслетов и даже часов.
– Ты слышал, что Махим собирается покинуть Кардонию? – негромко спросил консул, продолжая смотреть в окно. – Он доберётся до Убинура на поезде, после чего сядет в идущий на Белиду цеппель.
– Не только слышал, но и поделился этой информацией с Помпилио, – спокойно отозвался маршал. И улыбнулся, увидев, как вздрогнул Дагомаро: – Не волнуйся, Винчер, я сделал так, чтобы Помпилио узнал о происходящем из «заслуживающих доверия» источников.
– Зачем?
– Чтобы подтолкнуть его к действиям, разумеется.
Поразмыслив, консул оставил ответ без комментариев. Продолжил о поверженном сопернике:
– Отъезд Махима нам на руку. После всего произошедшего Арбор ненавидит Компанию и её лакеев и наверняка постарается сыграть против них. Я не вижу поводов мешать ему.
– А как насчёт Помпилио? – вернулся к адигенской теме маршал.
Настырность эрсийца имела свои причины, но была неприятна Винчеру. И ответил он грубовато:
– А что насчёт Помпилио?
– Он наверняка захочет обсудить с Махимом обстоятельства смерти Лилиан и отправится в Убинур. – Тиурмачин ничем не показал, что его задела резкость консула. – И нет лучшего способа убедить Помпилио в виновности Компании, чем…