– Возьми хоть одного живым.
– Не маленький, понимаю.
– Ладно, ладно, – пробурчал Помпилио, отвечая на ехидный взгляд Нестора. – Не такие уж они и плохие, эти этажерки. Их трясёт, болтает, кажется, что они вот-вот рухнут на землю, но мы долетели, и это меня подкупило.
Дер Даген Тур привык к цеппелям – аппаратам большим, надёжным и что называется основательным; довольно благосклонно отнёсся к тяжёлым паровингам, а вот в лёгком аэроплане не почувствовал ни силы, ни мощи. К тому же его едва не стошнило в полёте, а потому единственным положительным моментом Помпилио счёл тот факт, что они с Нестором живыми добрались до точки назначения.
– Аэропланы станут лучше, – с энтузиазмом пообещал Гуда. – Им есть куда расти.
– Зато некуда летать, – хмыкнул дер Даген Тур. – Аэропланы – пленники одного неба.
– Э-э… – В какой-то момент показалось, что Нестор собирается затеять спор, но Гуда решил признать очевидную правоту друга: – Так и есть. Астринг на них не поставишь.
И перевёл взгляд на взлетающие машины: доставившие адигенов пилоты покидали вражескую территорию.
– Забыл сказать: я приказал «Длани» незаметно сопровождать поезд вплоть до Убинура.
– Какой смысл, если у нас нет рации?
– Эшелон будут постоянно патрулировать аэропланы.
– Ядрёная пришпа! У нас вроде бы тайная операция.
– Самолёты у меня галанитского производства, и я велел нанести на них приотские опознавательные знаки, – рассмеялся Гуда. – Не волнуйся, я знаю, как нужно.
– Как – я вижу, а для чего?
– Самолёт над головой не помешает.
Дер Даген Тур покачал головой, показывая, что у него имеется особое мнение насчёт жужжащих на виду аэропланов, но развивать тему не стал, подхватил бамбаду и захромал к прячущемуся за небольшим холмом разъезду.
– Билеты покупать будем? – благодушно осведомился пристроившийся рядом Нестор.
– Пообещаем заплатить потом – у меня нет наличных.
– Правда? – изумился Гуда. – Ни гроша?
– А зачем?
За делами родового гнезда следил управляющий, обеспечением «Амуша» занимался суперкарго Бабарский, количество наличных на повседневные расходы контролировал Теодор Валентин – Помпилио регулярно проверял финансовые документы, но к деньгам прикасался редко.
– А если что-то пойдёт не так, и тебе придётся одному пробираться в Унигарт?
– У меня есть моё слово и мои бамбады, не вижу необходимости в деньгах. – Дер Даген Тур усмехнулся. – Ты научишься.
– Чему? – не понял Нестор.
– Теперь ты дар, а значит, деньги потеряли для тебя прежний смысл. – И раньше, чем Гуда задал вопрос, продолжил: – Адигенам нужны деньги, чтобы вести жизнь, которую они считают достойной. У простолюдинов несколько сложнее, деньги для них – символ положения в обществе и возможность получить власть. Галаниты и вовсе выстраивают на золоте свою ущербную философию, уверяя, что нет ничего важнее богатства. Но ты – дар, у тебя есть положение, богатство и власть, а ещё – ответственность. Ты на самой вершине, но не принадлежишь себе. И деньги для тебя – инструмент, с помощью которого ты делаешь то, что нужно, или то, что хочешь.
– Всё правильно – инструмент, именно так я к ним и отношусь.
– Тогда скажи, когда ты в последний раз прикасался к лопате?
– Поймал. – Нестор усмехнулся, решив обдумать урок дер Даген Тура позже, и вернулся к насущным делам: – Как мы отыщем Махима?
– Он в одном из трёх первых вагонов.
– Откуда ты знаешь?
– Первые три – вагоны-люкс, затем ресторан, затем вагоны второго класса, затем багажный, почтовый и только потом третий класс, – расчертил схему поезда Помпилио.
– То есть третий класс в ресторан не ходит?
– Их специально отсекают от остальных пассажиров.
– Мне всё больше и больше нравятся демократические миры.
– Обратись к психотерапевту.
– Зачем?
– Ты становишься жестоким.
– Но…
Нестор был не прочь поболтать ещё, однако Помпилио вернул его на землю:
– Обсудим, что делать.
– С удовольствием.
Учитывая, что поезд, замерший впереди, подобно огромной металлической стене, допивал последние капли воды, предложение следовало признать своевременным.
– Войдём в третий вагон, я на первый уровень, ты – на второй…
– Тихо!
Они как раз дошли до небольшого пакгауза на краю разъезда. Особо не скрывались – тянущийся от холма кустарник надёжно защищал адигенов от ненужных взглядов, а потому на открытом пространстве Нестор оказался неожиданно: заболтался и шагнул за угол. И тут же отшатнулся назад, схватив Помпилио за плечо.
– Тихо!
– Что?
– Посмотри сам.
Дер Даген Тур снял с плеча бамбаду, осторожно выглянул и поморщился: на противоположном конце разъезда, у домика, стояли вооружённые люди.
– Телохранители Махима?
– Какие ещё телохранители?! – заорала Орнелла.
– А кто? – огрызнулась Колотушка. – Вояки?
– Откуда им тут взяться?
– Ушерские диверсанты? Бандиты? Дезертиры? Упившиеся наёмники? Полоумное местное ополчение?
Орнелла громко выругалась.
Глупость происходящего не просто раздражала – приводила в неистовство. Убинурский скорый вот-вот уйдет, а они, десять профессиональных военных, сидят за углом станционного домика и не рискуют пройти последние двадцать метров по открытому пространству перрона. А всё потому, что осторожный Ворон засёк за дальним пакгаузом вооружённых мужиков. Кажется, двоих. Хорошо ещё, что стрельбу не открыл, умник, свистнул только, предупреждая об опасности, и двадцать шагов – самый простой этап операции – превратились в проблему. Потому что мужики тоже укрылись, сверкнув на прощание сдёрнутыми с плеч длинностволами.
– Может, охотники.
– Считаешь себя уткой? Или козой?
– Орнелла!
Любому другому Эбби Сирна по прозвищу Колотушка крепко врезала бы за подобную грубость, но Орнелла стояла особняком, на неё Эбби могла лишь дуться.
– Извини, – опомнилась та. – Извини.
– Я всё понимаю, – вздохнула Колотушка. – Глупая ситуация.
А как из неё выходить, следовало решать, и решать поскорее.
На операцию Орнелла Григ взяла девятерых помощников, собственно, всю группу, с которой прибыла на Кардонию, но вовсе не потому, что беспокоилась или считала задачу сложной. Просто, по её мнению, подчинённые должны пребывать в тонусе, и нет для его поддержания ничего лучше, чем бесхитростное задание: убить бывшего главного туземца и его телохранителей. Пусть ребята разомнутся, пусть наполнятся боевым задором.
До разъезда они добрались два часа назад, прилетели на аэропланах и заняли позицию в кустарнике, где и дождались прибытия скорого. За всё время – ничего подозрительного. Правда, минут десять назад Чёрный вроде различил тарахтение авиационных двигателей, но звук оказался слишком слабым, и Григ отмахнулась.
А теперь подумала, что напрасно: аэропланы могли доставить в Чишинджир ушерских диверсантов. На разъезде всего двое служащих, оба всё время остановки скорого проторчали у водокачки, незаметно проскочить мимо них в вагон – легче лёгкого, поскольку большая часть проводников, несмотря на должностную инструкцию, предпочитала безлюдный разъезд проспать.
– Сейчас поезд уйдёт, – пробормотала Колотушка.
– Они не нападают, – медленно произнесла Орнелла. – Полагаю, им тоже нужно ехать, а раз так, почему бы нам не отправиться в вагон?
Укроп многозначительно клацнул затвором карабина.
– Нужно быть наготове, – кивнула Григ. – Но первыми огонь не открываем, ясно? Спокойно идём к вагонам… – Паровоз дал гудок. – Не быстро, но и не медленно. Ворон и Ленивый прикрывают.
– Огонь не открываем? – уточнил Ворон.
– Только ответный.
– Глупо.
– Собрался со мной спорить? – изумилась Орнелла.
Колотушка удивлённо подняла брови, но опомнившийся боец уже заткнулся.