Младший Момс несколько мгновений, оторопев, смотрел ему вслед. Затем поспешно натянул пальто и выскочил под мелкий холодный дождь.
*
Азек догнал отца только у самого дома Карэле и с первого взгляда понял, что уже поздно. Старший Момс, мокрый от дождя, ждал возле парадной двери кондитерской, довольно потирая руки. Металл замка тихо шипел, разъедаемый кислотой.
– Папа, ты сошёл с ума! – воскликнул младший Момс, испуганно оглядываясь по сторонам. К счастью, кроме них, на улице никого не было – только тыквы оранжево светились в окнах домов да фонари отбрасывали блики на мокрую мостовую.
– Не кричи, сынок, не кричи, – благодушно посоветовал Момс-старший. – Теперь отступать уже поздно.
Он осторожно толкнул дверь и шагнул в тёмный зал кондитерской.
– Ну вот, в дом я попал. Теперь тебе лучше помалкивать. Если меня здесь обнаружат, то нас обоих отправят в тюрьму.
– Нет, папа, – безнадёжно поправил его Азек Момс, пробираясь следом. – Это меня отправят в тюрьму, а тебя – в сумасшедший дом. А я ведь говорил тебе, что ты переутомился и пора отдохнуть, ещё тогда, когда ты упаковал конфеты с лесным орехом как фисташковые…
– Хватит ныть, сын, – весело отозвался Момс-старший из темноты. – Лучше ищи лестницу, она должна быть у правой стены.
Азек двинулся на голос, прикидывая, сумеет ли он схватить отца и вытащить его на улицу, не поднимая лишнего шума. По всему выходило, что шансы невелики. А старший Момс, натыкаясь на стулья, пробирался всё дальше…
И тут ночную тишину разорвал жуткий крик, доносящийся откуда-то сверху. Нечто белое, упав с потолка, пронеслось по спирали и, не переставая кричать, рухнуло на пол у открытой двери. Азек Момс, леденея от ужаса, увидел, что слабый луч света с улицы пронизывает бледную фигуру насквозь.
– Призрак! – воскликнул он.
Оба незваных гостя, роняя стулья, шарахнулись в угол кондитерской. Но призрак внезапно взвился в воздух и ринулся прямо на них. Момсы пустились бежать вверх по лестнице, развив невиданную прыть, однако их преследователь оказался быстрее. На площадке второго этажа он настиг беглецов, с размаху пролетев сквозь них. Азек вздрогнул от холодного, мертвенного прикосновения, а его отец, не издав ни звука, повалился на пол. Призрак исчез в глубине коридора – только теперь младший Момс расслышал, что привидение продолжает что-то кричать, но его голос доносился неразборчиво, словно из-за двери.
Азек Момс поспешно наклонился к отцу, проверяя, дышит ли тот. Похоже, старший Момс был в обмороке. Обшарив его тело и с облегчением убедившись, что пробирки с кислотой не разбились при падении, сын спрятал их во внутренний карман своего пальто. Затем осторожно похлопал отца по щекам.
– Папа, очнись! – позвал он тревожным шёпотом. – Вставай, нам надо бежать!
Но тут темноту коридора перерезал клин света из распахнувшейся двери.
*
Когда раздался крик, Карэле как раз расстёгивал последнюю пуговицу рубашки.
– Что это? – неразборчиво спросила Алли, садясь на кровати и протирая глаза.
– Понятия не имею, – отозвался кондитер, поспешно застёгивая рубашку. – Не выходи из комнаты!
Он шагнул к двери, но тут же отпрянул: прямо сквозь неё в спальню ворвался призрак, напугавший Момсов.
– Дядя Карэле, со мной что-то случилось! – выпалил он, с трудом тормозя перед кондитером.
Карэле с изумлением отступил на шаг.
– Ивер?! – произнёс он, рассматривая призрака. Алли тихонько ахнула.
Свет единственной свечи, горевшей на столике у кровати, делал очертания привидения зыбкими и размытыми. Однако он не мешал различить черты лица, и в них проступало явственное сходство с молодым Бенефором Абеле. Невидимка Ивер и вправду был похож на отца – даже мятая клетчатая рубашка и поношенные брюки напоминали о его любимой манере одеваться. Длинные волосы Ивера были растрёпаны, а на лице застыло выражение паники, заставившее Карэле отставить собственные эмоции в сторону.
– Рассказывай, что случилось. По порядку, но кратко, – велел он.
– Я поднялся в комнату, ещё немного потренировался, – послушно начал Ивер, нервно взмахивая руками. Карэле машинально отметил, что, помимо любви к клетчатым рубашкам, невидимке досталась и отцовская привычка жестикулировать. Но он тут же заставил себя сосредоточиться на том, что говорил Ивер.
– Потом я прилёг и, наверное, заснул, потому что мне казалось, будто я по-прежнему пытаюсь шагнуть вперёд и вниз, – продолжал тот. – А потом вдруг я упал – сквозь пол и все этажи, прямо в кондитерскую, и увидел, что я стал видимым, но прозрачным. Страшно перепугался и тут же побежал к вам. Или полетел? Дядя Карэле, я что, умер?