– Да, господин Карэле, – горничная энергично закивала, радуясь внеплановой встрече с женихом. – Уже бегу!
*
Юта шла медленно, внимательно глядя по сторонам, но всё равно пропустила момент, когда всё изменилось. То ли моргнула, то ли отвлеклась – и вот уже по стенам домов течёт бледное золото звёздного света, воздух пахнет мелиссой, а мерцающие ветерки, запутавшиеся в ветвях деревьев, тихонько гудят и звенят, каждый на своей ноте.
Тело стало неощутимо лёгким, переполненным силой и радостью, и девушка счастливо рассмеялась. Здесь она даже внешне не напоминала уютную полноватую Юту с другой стороны, Юту утреннюю, Юту из-за стойки кондитерской. Текучая и невесомая, с кожей, отражающей золотистое лунное сияние, она была совершенно другой, незнакомой самой себе.
Карэле, пробиравшийся следом за ней в тени домов, с досадой и тревогой оглядел пустую улицу. Девушка только что была тут, но уследить за ней оказалось непросто. Её силуэт мучительно двоился в глазах, вызывая головную боль, и норовил ускользнуть куда-то вбок, за край поля зрения. Карэле продержался не больше пяти минут – пока глаза не начали слезиться. Улица растворилась в мокром мареве, огни фонарей наплыли друг на друга и смешались, и той секунды, которая понадобилась, чтобы сморгнуть морок, хватило с лихвой: Юта исчезла.
Некоторое время он стоял в растерянности, затем медленно двинулся в сторону дома, где жила девушка.
Юта шла по той же дороге, но ступала не по камням, а по свету и золотым лоскутьям листвы. Пила прохладный ветер, смотрела вокруг, как в последний раз, потому что колючий браслет царапал запястье, и нужно было вернуться. Уйти отсюда так надолго, что это и есть «навсегда». Если кто-то и попадёт обратно много лет спустя, как обещал в далёком утреннем мире красивый старый человек с карамельными волосами, всё равно это будет уже не она. И лучше было бы остаться, умирать здесь не страшно. Но до чего жаль ту будущую, незнакомую Юту, которой не появиться на свет, не вернуться на забытую прекрасную родину, не жить здесь долго, долго, вечно.
– Дадите ли вы мне своё третье слово? – прервал молчание её спутник. Заглянул в глаза с надеждой, и одна часть Юты увидела его лицо впервые, другая – в тысячный, стотысячный раз. Обе утонули в мерцающем серебре глаз, улыбнулись в ответ на тихую мелодию его улыбки. Обе сказали «да», потому что только это было правдой, и даже Юта-в-колючем-браслете, утренняя Юта, хотевшая вернуться домой, не посмела солгать.
Он серьёзно кивнул и подставил ладонь звёздному свету. Тот свился на ней клубком, побежал по кругу слепящим водоворотом золотых нитей, превратился в кольцо тончайшей работы. Узор, льющийся по нему, можно было разглядывать вечно, потому что он скрывал под собой ещё один, а под ним – ещё, и все они соединялись в новый, завораживающий орнамент, почти неразличимый, неосязаемо прекрасный.
Спутник Юты бережно взял кольцо тонкими полупрозрачными пальцами, золотистыми от стекающего по ним света.
– Дайте мне вашу руку, – попросил он.
Юта взглянула ему в лицо – долгим, прощальным взглядом, пытаясь запомнить и уже понимая, что не сумеет. Обречённо вытянула левую руку, затем, помедлив, и правую.
Незнакомец отшатнулся. На пальцах девушки темнели десять железных колец. Кузнец Алесдер выковал их из гвоздей, сделал широкими и тяжёлыми, и сейчас они пробирали до костей холодом, оттягивали кисти. Но Юта не двигалась. Только когда её спутник шагнул назад, она опустила руки.
– Что ж, сегодня у вас другие украшения, – с печалью сказал он. – Но я сохраню это кольцо. Трижды вы дали мне слово и когда-нибудь вернётесь. Я буду ждать.
Поклонился, сделал ещё один шаг назад – и исчез, когда золотое звёздное сияние рухнуло, обернулось тёмной неподвижной изнанкой. Такой же тёмный, гнетущий свет фонарей лёг на стены и мостовую, и Юта поняла, что стоит на знакомой улице, а к ней бежит Карэле Карэле.
– С тобой всё хорошо? – с тревогой спросил он, хватая её за руки и проверяя, на месте ли железные кольца.
– Нет, – сказала Юта и заплакала.
*
Следующий день был понедельником. Кондитерская не работала, и Карэле заглянул домой к Юте, чтобы узнать, как она себя чувствует. Затем явилась Бринни, которой всё-таки понадобилась помощь в покупке перчаток, и их выбор действительно затянулся до вечера.
Во вторник приехала новая горничная, девчушка лет четырнадцати, до отъезда Бринни временно занявшая одну из пустых комнат на третьем этаже.