В обед Верочка немного оттаяла и даже отвечала на некоторые вопросы хозяйки. А мне после обеда следовало ехать в госпиталь ВВС, чтобы уточнить, когда мне назначена комиссия, и вообще, как это будет происходить, я ведь даже не знала, будет ли госпитализация… Так что после обеда, я пока собиралась всё подробно объяснила Верочке, почистила сапожки, которые конечно не были так красивы, как мастера Амаяка, но были вполне ничего. Сняла и убрала медаль, ну не хочу я ею никого провоцировать и создавать ненужные сложности. После разговоров с Соседом я стала совсем по-другому смотреть на это… Ираида Максимилиановна мне очень подробно описала дорогу, показалось, что всё очень не далеко. От предложения вызвать Мишеньку с машиной я категорически отказалась, поцеловала и потрепала сразу замкнувшуюся сестрёнку и вывалилась в мороз московских улиц…
После любимой параллельной перпендикулярности любимого Васильевского круговерть московских улиц сводила с ума, а несмотря на военное запустение, после лазарета и леса, да и на Ханко особенного многолюдства не наблюдалось в нашем маленьком связистском мирке, а здесь машины носятся, народ валом валит, а в метро, вообще, словно колонна с демонстрации в полном составе завернула. Сосед, почти плакал от таких моих реакций, сказал, что ползущие со скоростью не больше сорока, а чаще двадцати километров в час одинокие машины – это не много, а очень мало! Скопление на переходе у перекрёстка пяти-шести человек, пока ОРУДовец в белом полушубке и валенках махнёт своей палочкой, разрешая переход, это не толпа, это для Москвы – безлюдье. А в метро, не хочешь, стоять не через три-четыре ступеньки и только по одной стороне, а на каждой ступеньке и по двое? И когда едва замешкался, толпа тебя просто вносит в вагон и радуйся, если тебе в ту сторону и нужно!.. И он показал мне километровые пробки, в которых машины стоят часами, сдвигаясть на пару метров раз в десяток минут…
Добралась, наконец, до госпиталя ВВС прямо в заснеженном парке, предъявила своё командировочное, меня немного помурыжили на КПП, но пропустили. В кабинете начальника приёмного покоя разговор сразу пошёл в форме давления, в направлении того, что мне нечего в авиации делать и лучше мне отказаться, не начиная даже. И хорошо, что Смирнов меня предупредил о местном настрое. Я умудрилась, не выходя из внешних рамок приличия довести до собеседника, что хоть я понимаю его резоны и уважаю его мнение, но отказываться не буду. Местного светилу скривило, но мы люди военные и команды надо выполнять точно и в срок.
Как оказалось, у них любая комиссия только на условиях госпитализации, и на госпитализацию меня записали на завтра. Сосед как-то загрустил, что завтра четверг, то есть только в пятницу возьмут анализы, а в четверг уже Новый год и разгульная новогодняя неделя до православного Рождества и работать люди начинают в январе хорошо если в середине двадцатых чисел, так что настраиваться мне нужно на полтора месяца, если они действительно планируют тебя всем специалистам показать и заключения получить… Ну а что я с таким могу сделать?…
Но у меня было ещё одно недоделанное дело, которое весьма удачно легло на мою поездку в столицу. Всю дорогу до госпиталя я старательно проверяла наличие за мной "хвоста". Сосед шипел, пыхтел и чертыхался, не вертеть головой, вести себя естественно, маскировать свои действия под естественные и так далее. Он мне голову вынес, своими советами и комментариями, я несколько раз пересаживалась с ветки на ветку, народа мало, так что отследить, чтобы лица не повторялись было нетрудно. Я пару раз выскакивала из закрывающихся дверей, а в каком-то магазине попросилась у продавцов "до ветра", а потом ушла через чёрный ход и чуть не прокляла всё, потому что оказалась в каком-то дворе из которого меня, сжалившись, вывел какой-то пацанёнок и заодно объяснил, как мне лучше добраться до метро, причём станция оказалась другой ветки.
В общем, к моменту прибытия в госпиталь я была почти уверена, что никто за мной не приставлен присматривать, ну не та я фигура, чтобы за мной матёрых профи пускать… Ещё в трамвае разговорилась с местной старушкой, оказалось, что почти сразу за госпиталем есть старые посадки, почти лес, где некоторые даже умудряются грибы собирать, это если уйти за Верхний Путятевский пруд. Честно сказать, мне было всё равно, как пруд называется, но она кроме названия говорила и другие ориентиры, а названия мне тоже требовались. Она же объяснила, что дорогу вдоль них чистят, и тропинка по краю натоптана, вот только вечером там лучше не ходить, тем более девушке, хулиганят там иногда. А если мимо пройти, то можно выйти к кольцу трамваев, на которых доехать до метро будет даже быстрее, чем по этому маршруту. Я старательно запомнила все озвученные ориентиры, ведь мне ещё в письме описывать место закладки… Коробку из-под печенья я осмотрела ещё у Митрича, её явно не трогали, вот и я не стала, ведь я всё сразу упаковывала с расчетом на то, что у меня не будет времени на дополнительную возню с ней. Поэтому ещё в деревне я взяла чуток первача и помыла им коробку со всех сторон и изнутри от своих пальчиков, о которых помнила и когда писала на чистовик. У меня тогда случилась почти паранойя и я завернула тетрадь в кусок тонкого брезента и прокапала для влагозащиты свечкой не только место стыка крышки с коробкой, но и завёрнутые края брезента. Всё это так и лежало у меня в вещмешке завёрнутое, по дороге только взяла в магазине кусок обёрточной бумаги с куском шпагата, а в другом магазине на подоконнике завернула посылку в бумагу и завязала шпагатом, стараясь не касаться пальцами. Что в нынешнем морозе сделала без проблем, просто варежки сняла, только когда пришло время завязывать узлы, сделала аккуратный бантик, вот и думайте, господа следователи…