Я взяла новый лист, вывела "Дорогие наши родные, деда Василий, баба Вера, тётя Маша и Настенька!" И встала, вошла в штопор и уткнулась в стену. Как писать родителям, что у них теперь нет дочери? Как писать, что нет теперь любимого внука, племянника и братика? Что их внучка теперь калека? Но писать всё равно нужно, рано или поздно они об этом узнают, и если я сейчас не напишу, то это будет обида, что не сообщила. Они наши родные, они имеют право знать и знать всё как есть. Собралась, для настроя залезла на кровать, где устроилась Верочка и внимательно молча наблюдает за всем, что я делаю, как кошка, честное слово, даже лежит, почти свернувшись, ножки под подол платья спрятала, как под хвостом. Обняла и рассказала ей, как есть, о своих сложностях. Она выслушала, отстранилась, заглянула мне в глаза, посмотрела и взросло сказала:
— Надо писать, пиши как есть! Ты же меня к ним не бросишь?!.. — вот ведь спросила… Не "оставишь" или "отправишь", а "бросишь"! И как позвольте на такое не отрицательно можно ответить? Я всё знаю и понимаю, мне с сестрой будет очень сложно, а у бабушки с дедушкой ей будет и сытнее и надёжнее, и с родными, а не чужими людьми, но не могу я её сейчас бросать, этого предательства она мне никогда не простит! Может позже, когда я сумею её хоть немного отогреть, когда она немного обживётся в новых условиях и если сама захочет, отправлю, но не сейчас. Так ей и сказала:
— А ты бы хотела?
— Нет.
— Ну значит будешь со мной! Не скажу, что со мной тебе будет легко, но я буду стараться… Хорошо?
— Я люблю тебя!..
— Я тоже тебя люблю, сестрёнка!
Мы обнялись и ещё посидели немного, я собралась с силами, поцеловала родную пшеничную макушку и пошла писать…
Пишет вам ваша внучка Комета. Мы с Верочкой сейчас в Москве, но пробудем здесь недолго наверно. Меня отправили сюда по делам службы. Перед отправкой сюда сумела вырваться в Ленинград. Узнала, что в наш дом попала бомба. Дома больше нет. Мама и Вася были дома, их похоронили на Смоленском кладбище, на могилу я не ходила. Говорят, хоронили их всем двором. Верочку нашла в больнице и сумела её оттуда забрать, она теперь со мной. Писать она пока не может.
По этому адресу можете нам писать, мы здесь пробудем, не знаю сколько, но нам потом ваши письма обещали переслать.
Про папу ничего не знаю, сказали, что его с заводом отправили на Урал, еще, когда все были живы. Писем от него нет и от вас тоже.
Служба у меня идёт спокойно. С Верочкой наверно смогу управиться. Если она согласится, то отправлю её к вам.
Желаю вам здоровья! Берегите себя! Мы вас всех очень любим и целуем!
Пошла взяла конверт у хозяйки.
— Ты чего смурная такая?
— Написала бабушке и дедушке…
— Они ещё не знают?…
Я кивнула и пошла запечатывать письмо, в комнате Верочка сидела, читала письмо и молча плакала. Господи! Ну что делать-то? Я обняла малышку, и поплакали вместе. Потом запечатала письмо и подписала адрес Вологодской области. Убрала письмо в свой планшет, ящик я у метро видела…
Нас позвали ужинать, за ужином Ираида Максимилиановна сказала, что ни Софья Феофановна, ни Александр Феофанович вырваться не могут. Оба сегодня отзвонились, расспрашивали, нам приветы и извинения. На фронте под Москвой тяжёлые бои, но немцев гонят. Из-за боёв много раненых и Соня из госпиталя отлучиться не может. А Сергея перевели долечиваться домой, но он числится на отделении пока. И ему дали капитана…
А рано с утра я поехала сдаваться на комиссию…
Глава 37
25 декабря. Госпиталь ВВС
С утра быстро написала печатными ровными буквами на первом конверте: "Москва. Кремль. Иванову И.В. (Лично в руки.) Посторонним не вскрывать." В части для обратного адреса: "Подольск. Васильев."