— Не-ет…
— Вот! А вам их не выдали, а если бы выписывали, то были обязаны это сделать!
— И что теперь делать?
— Неправильно вопрос поставлен. Делать ничего не нужно. Просто лётная комиссия и обследование в госпитале — это не одно действие, а отдельные. То есть комиссию ради каждого человека никто не собирает, комиссия заседает по графику. И так как в госпитале знают, что тебе есть, где остановиться, решили, что держать тебя несколько дней просто так в палате не имеет смысла и до заседания комиссии отпустили…
— Но он не сказал. Сказал, что выписывает и всё…
— Так они тебя и выписали. А до заседания комиссии у тебя официальный отпуск по медицинским показаниям.
— Это что значит? — я просто боялась поверить в то, что слышала…
— А это значит, что до понедельника двенадцатого ты в отпуске и у нас в гостях! Заодно и я освободился немного. Сестренку свою обогреешь, а то она без тебя не живёт, а сидит молча у окна и тебя высматривает. Отойдёт покушать или ещё как её Ирина отвлечёт, и смотришь, опять у окна сидит. Как ты упрямством, хотя, может это и хорошо… Всё поняла?
— Так точно, товарищ армейский комиссар!
— Вот это мне больше нравится, а то вчера такой Армагеддон устроила, Ире вечером пришлось капли капать…
— Извините, пожалуйста…
— Ладно! А чего это не кушает никто?
В общем, вы сами всё поняли. Я сама дура и во всём виновата. Молодец комиссар! Настоящий начальник…
На улице мороз чуть отпустил. Благодаря доброте Валентины Николаевны, мою сестрицу-красавицу было во что одеть и не просто, а красиво, даже богато. Хоть пальто великовато, но смотрится на ней очень хорошо, а я прикинула, что из него Верочка и на следующую зиму не успеет вырасти. Тёплая и красивая кофта поверх шерстяного платья, я не говорю про тёплые чулочки и рейтузики. Зимние сапожки из желтоватой тёмной некрашеной кожи на меху очень хорошо шли к коричневому цвету пальто. Завершали наряд тёплая мутоновая шапочка, как капор без козырька и яркий полосатый шарф. Маленькая принцесса, да и только. Я же была в форме, тем более, что у меня в планшете лежит официальный отпускной билет.
Оказалось, что Смирновы живут почти в центре Москвы, и от дома до Красной площади всего минут десять ходьбы, правда по не только кривым, но и не ровным по плоскости улицам, видимо как на холмах когда-то строили, так эти взгорки и остались. Нам, привыкшим к плоским и ровным улицам родного Ленинграда, смотреть на это было дико. Да, что там улицы, даже вокруг Кремля везде-то вниз, то вверх… Но всё равно было ужасно интересно посмотреть и пройтись по Красной площади, на которой был сметён почти весь снег в середине и под ногами гулко тукала столько пережившая гранёная брусчатка. А у мощных кремлёвских стен, как-то странно раскрашенных тихо притаился гранитный кубик мавзолея. Конечно, о красоте прифронтового города говорить не приходится, замёрзшие стёкла перечёркнуты крестами газетных полос, местами стоят зенитки, или лебёдки аэростатов, посты и расположения обложены мешками с песком, которые едва проглядывают из-под снега. На улицах много народа, и много патрулей, которые активно проверяют военных. Вот и меня дважды остановили для проверки документов, но претензий ко мне не возникло, а слова, что мы из Ленинграда, явно вызывали уважение. Даже здесь наш любимый город помогал нам как мог…
Хотя, как сказала Ираида Максимилиановна, некоторые музеи и театры работают, но она не знает, пойдём ли мы в них… Мы и не пошли, а неспешно прогулялись вокруг Кремля. Сосед предложил мне пройтись по Арбату, дескать, это самое сердце Москвы, если не считать Красной площади. Не знаю, что уж такого в этом Арбате? Маленькие домики, узкие переулки и дворики с развешанным бельём и поленницами дров, но мы прошли его насквозь и даже к нам пытался пристать какой-то мелкий шкет, картинно цыкающий через дырку выбитого зуба. В общем, нагулялись и нагуляли аппетит. В Александровском саду даже немного удалось растормошить Верочку и мы вместе весело посмеялись, когда она поскользнулась и полетела в сугроб, а я, взявшись её вытаскивать, оказалась рядом и мы обе вывалялись в снегу, после чего пришлось долго отряхиваться. Ведь ходить в зачуханой шинели – урон флоту, который, как ни крути, я здесь и сейчас представляю. Вот интересные у меня с флотом отношения. Меня в него призвали, и я в нём официально служу, а он в ответ мне мелкие гадости делает, но не отпускает при этом. А меня ещё почему-то регулярно пробивает на флотскую корпоративную солидарность. Ведь если увижу стычку любого самого убогого матроса и сухопутных, я буду на стороне матроса не раздумывая… Вот и сейчас отчищала шинель помня о том, что типа "лицо флота" – это моя "мордуленция"… И всё равно мне ужасно нравится, что я в такой красивой форме. Уже видела нескольких девушек в шинелях и они провожали меня явно завистливыми взглядами, от чего спина распрямлялась, а подбородок гордо показывал на небеса… Да и Верочка оказалась у нас явной патриоткой флота, раз уж её любимая старшая сестра в нём служит. И даже отпустила пару комментариев, смысл которых был в том, что я в тысячу раз красивее и форма тоже, за что она была немедленно расцелована в обе разрумянившиеся щёчки…