— А силы никакой в себе не чувствую, добро люблю. Легко, когда в душе добро…
— А лешак?
— Лешак не живет, а сам от себя прячется, зло ему мешает… Встречал его в лесу. Говорю: «Покайся перед людьми, скинь с души тяготину». Молчал стоял, глаза опустил, сопит. Говорю: «Посмотри хоть раз глазами». Посмотрел. А глаза-то пустые, ни неба в них, ничего. Может, и была у него какая сила, а сейчас поди сам в ней и сгорел весь. Боится всего…
— А с Михаилом как же?
— Так Михайло-то сам себя изводил и работой и винищем. Он и без лешака напьется, глаза вытаращит и бежит по улице. Говорил ему: «Приди ко мне, поживи, успокойся». Не пошел сразу. А тут ему лешак дорогу к водянику и указал. Это все было. На слабого-то да больного собой любая сила найдется. А уж опосля ко мне приезжал, жил и избушку мне подправил. Говорили мы с ним, как с тобой, только попроще да покороче. Уезжал, кланялся. Говорил: «Легко стало и воды не боюсь». Вина ему наказывал не пить. А сейчас поди, беспутный, опять заливает?
— Да нет — меня угощал, а сам не стал…
— Не лей, сынок, зелья в душу — ни себе такой души, ни другим. В зелье человек себя теряет, тут ему любую силу поднесут. Петуху стопку поднеси — и тот плясать будет. А лешак что — сила такая есть. Теперь этой силой по городам от вина да от головы лечат… А моей силы никакой нет…
Наверное, мне все-таки очень везло, и везде, куда бы ни приводили меня мои дороги, мне чаще встречались добрые светлые люди, которые никогда не отказывали в помощи. Еще не так давно я откровенно боялся, что эту книгу так никогда и не напишу. Годы напряженной работы и годы тяжелых путешествий потребовали вернуть долг. Болезнь держала в руках хватко, не оставляя надежды на скорое возвращение в лес. Но светлая сила добрых людей помогла мне и сейчас. Я пишу эту книгу на Алтае, в горах. За окошечком рубленой кладовки мирно гудят пчелы, собирая с цветущей акации целебный алтайский мед, и еще один «странный» человек, каким-то чудом разыскавший меня и чуть ли не силой заставивший приехать к нему, каждое утро ставит на мой рабочий столик теплый светло-коричневый отвар алтайского золотого корня. Наверное, об этом «странном» человеке, о горных реках, о цветущей акации и, конечно, о чудодейственном золотом корне, растущем в горах, у самых снегов, я напишу следующую книгу. А пока мне хочется закончить сегодняшний рассказ и вспомнить обычный для Севера, низкорослый, вечнозеленый кустарник, который в Карелии, да и по всему северному лесу, называют багульником…
Багульник растет по моховым и торфяным болотам. Когда багульник цветет, то от его цветов порой начинает кружиться и болеть голова. Цветет он рано, пожалуй, раньше самых первых северных цветов или по поздней весне в одно время с ними. Отцветет пахучий кустарник, и опадут цветы, но запах багульника лежит над тихим болотом до самых снегов. А другой раз и в теплый зимний день разгребешь снег на болоте, найдешь веточку багульника и сразу узнаешь знакомый с весны аромат. Багульник считается ядовитым растением. Я знал, что препараты из багульника применяются в медицине, но совсем не предполагал, что цветками и листьями багульника меня будет лечить на острове тетя Наташа…
Тетю Наташу мне правильней было бы называть бабушкой. По зиме тетя Наташа всегда болела, а стоило растаять в лесу снегу и первый раз по-настоящему пригреть солнцу, как на улице возле домов показывалась маленькая, живая старушка.
Сначала пути-дороги тети Наташи были недалекими — сил хватало лишь спуститься с горки и добрести до нижних домов деревни, где жила ее родная сестра. Но проходило время, наступали теплые дни, и я уже видел, как тетя Наташа возвращается на остров из леса. Брать в лесу по ранней весне было еще нечего, и у старушки не было ни корзиночки, ни мешочка за плечами, но зато в левой руке она несла какие-то веточки.
Как-то я поинтересовался, какую именно траву собирает в весеннем лесу старушка. В ответ тетя Наташа протянула мне собранные веточки, и я узнал багульник. Дальше — больше, и совсем скоро я услышал от тети Наташи рассказ об этой траве, который и осмелюсь передать.
…Трава эта наша, карельская, сильная трава. Ты вот уже третью неделю все кашляешь, как приехал сюда, так и кашляешь. Воздух у нас по весне сырой, холодный. Солнце греет, а на озере лед. Дышишь, дышишь, думаешь теплом дышишь, а сам льдом дышишь. И другие, которые первый раз сюда, тоже все кашляют, кашляют с непривычки. А у нас по острову кашля нет, хоть и с водой все время, с сетями да рыбой. Кустики с цветочками и помогают. Заваришь чаек, попьешь, и легко так дышится. Разного народу здесь было, и все кашляли…
Я действительно кашлял уже третью неделю. Не помогала мне и баня — отпустит кашель после бани дня на два, а потом снова душит. Но о своем недуге я никому не говорил — старушка, видимо, слышала, как я кашляю, когда проходил мимо ее дома, и точно определила время болезни.
Лечиться багульником самостоятельно я не решился, памятуя, что багульник — растение ядовитое, а потому попросил тетю Наташу рассказать, как готовить отвар. Старушка быстренько залопотала, сообщив мне тайну отвара, которым следует лечить кашель, и добавив к этому, что другая всесильная трава по здешним местам — тысячелистник, который хорошо лечит и желудок, и раны любые внутри и снаружи…
— Не смотри, что малая травка, а сильна больно. Посчитай, сколько у нее листиков-листочков, столько и болезней борет…
Тысячелистник в ту пору мне не пригодился, а вот багульником весь застарелый кашель я излечил дня за два и поэтому считаю возможным привести рецепт отвара, который сообщила мне тетя Наташа. Точно такой же рецепт я разыскал позже в книге А. П. Попова «Лекарственные растения в народной медицине», увидевшей свет в Киеве в 1969 году. Вряд ли тетя Наташа читала эту книгу: книга вышла после нашего разговора да, пожалуй, так и не добралась до нашего острова. Хотя и положено ссылаться сначала на первоисточник, я приведу цитату все-таки из книги, тем более что эта цитата содержит некоторые дополнительные сведения, а уж там, где будет очень необходимо что-то добавить, я с разрешения тети Наташи включу ее личные замечания…
«25 граммов травы болотного багульника и крапивы жгучей 15 граммов заварить в 1 литре кипятку; принимать по полстакана 5–6 раз в день при простуде, ревматизме и бронхиальной астме, при кашле. После двухнедельного лечения больные совершенно излечиваются от бронхиальной астмы» (А. П. Попов. Лекарственные растения в народной медицине. Киев, «Здоровiя», 1969).
Дополнения тети Наташи:
«Брать багульничек надо весной — цветочки и верхние листики, подвешивать в тени, на вольном воздухе, а высохнет, держать надо в баночке с крышечкой, чтобы дух лечебный не вышел. Много не рви, до весны бы хватило, а с весны новый собирай: старый за зиму силу теряет».
Лично от себя могу добавить: пробовал я отвар багульника и в Москве. Сам травки в Карелии не запас, поленился, а аптечная трава что-то не легла мне на душу — то ли заготавливали ее не в срок, указанный старушкой, то ли хранили не в баночке с крышечкой и «лечебный дух из нее вышел». А может быть, багульнику в Москве не хватало еще и тети Наташи, которая только-только вернулась из весеннего леса и, сама узнав о моей болезни, протянула мне вместе с добрыми словами мягкие запашистые веточки с бледно-розовыми цветами…
ПОЖАР
Людей приезжих, временных, в наших местах определенно делили на дачников и туристов…
Дачником считался каждый, кто задерживался на острове в своей охоте за ягодами, грибами, рыбой, а то и просто в гостях больше чем на неделю. Ты мог прожить на острове и две-три недели, мог прожить с месяц, но все равно ты был дачником, человеком временным, а потому не своим. Меня тоже считали дачником до самой осени, а когда узналось, что я начал солить на зиму грибы и мочить бруснику, то звание мое изменили и теперь за глаза звали уже не дачником, а просто писателем.