Очень скоро стал я замечать, что ряпушка, которой каждый день угощает меня хозяйка дома, вроде бы не похожа одна на другую и величиной и вкусом. И тут открылась для меня еще одна удивительная тайна этой рыбешки.
Пожалуй, известно всем, что карась и линь могут пахнуть тиной, а потому названных рыб пускали раньше в молоко, выдерживали там и только после молочной ванны жарили на сковороде, да и то в сметане. Известна стала и горькая истина, что рыба в грязной реке может отдавать нефтью и бог знает чем еще. Не секрет, что щуки и окуни, пойманные в лесных, зарастающих озерках, не так вкусны, как рыба из глубокой воды, что по весне уха из щук кажется резче, ибо всю зиму щука провела подо льдом, и вкус ее уже не тот, что летом или по осени. И вообще, самая лучшая, самая вкусная рыба из чистых, не очень глубоких озер, уха из такой рыбы прозрачна и сладка, а сама рыба добра и неприедлива.
Казалось бы, что точно так должно быть и с ряпушкой — каждая вода приносит рыбе свой вкус, свой запах. Но этого мало — в каждом карельском озере ряпушка водится только своя и отличается от ряпушки из других озер не только вкусом, но и размером, и видом.
Так я постепенно узнал, что самая мелкая ряпушка, которую видел на столе, доставлена с Онежского озера — там она больше и не вырастает. Самая крупная ряпушка в этих местах — муиозерская, с Мунозера, а самая вкусная — с Вендюрей, с Вендюрского озера.
Узнал я и еще одну тайну: оказалось, что та рыбешка, которую я поглощал каждый день, доставалась моей хозяйке от самых разных рыбаков, поэтому, мол, и рыбка все время разная, и что эти рыбаки ловят ряпушку только по ночам…
Ночная ловля в холодные, позднеосенние погоды еще выше подняла в моих глазах авторитет замечательной рыбки — мол, вот так рыбка, днем даже не поймаешь. Но оказалось, что ряпушку можно поймать и днем, но днем рыбаки, которые поразили меня мужеством своей ночной ловли, ряпушку ловить не могли, и вовсе не потому, что в светлое время суток были заняты более важными делами, — ряпушку, которую я поглощал и живописал в своем воображении, ловили тайно неводами, скрываясь от посторонних людей, а особенно от инспектора рыбнадзора.
Нет, ряпушку можно было ловить и открыто, официально, пустив в озеро сетку дозволенной длины и помня о существовавшем положении, по которому запрещалась ловля и продажа ценных рыб, в том числе и ряпушки, во время нереста. За такую незаконную ловлю у рыбака отбиралась снасть, на провинившегося накладывался административный штраф, да еще за каждую пойманную в нерест ряпушку рыбак должен был заплатить по два рубля.
Узнав про этот двухрублевый иск за каждую рыбешку весом по двадцать — тридцать граммов, когда ряпушка шла крупная, я с ужасом подсчитал, что только за ту рыбу, которую хозяйка приготовила сегодня на ужин, кому-то пришлось бы заплатить около ста рублей. Как же тогда быть с ряпушкой?..
Рыбацкая артель, которая обитала где-то в округе, появлялась у нас редко и по существующим положениям местных жителей рыбой не снабжала. Ехать за ряпушкой в город?.. Но ряпушка в магазине долго не лежит, и за все свои поездки в город я видел на прилавках магазинов лишь рыбу, выловленную в морях и океанах.
Ловить ряпушку дозволенной сеткой в дозволенное время?.. Но как отличить конец преднерестового хода рыбки от начала нереста, чтобы вовремя убрать из воды сеть, не лишиться снасти и не заплатить за ловлю ряпушки большие деньги?.. Определенного официального срока, с которого запрещалась бы ловля рыбки, не было. Да и вводить такой срок надо было в отдельности для каждого карельского озера, где обитала ряпушка, ибо не во всех озерах сразу остывала вода до той температуры, которая необходима для нереста, да и не в каждый год ряпушка начинала кидать икру при определенной температуре воды.
Как же быть?.. Может быть, ограничиться ловлей ряпушки в самом начале ее хода, чтобы не навлекать на себя рыбнадзор, не терять снасть и не платить большой штраф?.. Ловил я эту чудо-рыбку, ждал ее ход, готовил снасти, ловил и один, и вместе со старыми рыбаками, знавшими о своей ряпушке решительно все, и могу сказать только одно: нагрянь к нам рыбнадзор — посчитал бы он нас злостными браконьерами, ибо попадала нам ряпушка лишь тогда, когда являлась кидать икру. Не было этой рыбки по другим озерам ни весной, ни летом, ни осенью, будто пропадала, западала куда, не было у этой рыбки по известным мне озерам никакого, более или менее растянутого в днях преднерестового хода — объявлялась она в крутые холода после жаркого лета разом, и, как ни старался я поднять вовремя снасть и не губить нерестящуюся рыбешку, ничего у меня не получалось: самые первые рыбки попадали в сеть уже готовые к игре, с жидкой вызревшей икрой. По науке можно ловить ряпушку и летом, но не в малых озерах, а в больших, где показывается она посреди летней жары, где появляется так называемая паровая ряпушка. Но ловить ряпушку в таких больших буйных озерах, как Онего, сетчонкой с небольшой лодчонки — не приведи господи. Ну хоть ловилась бы эта рыбешка на удочку, на донку, как всякая другая сорная рыба, — так нет, не поймаешь ее на крючок…
Спорная оказалась эта рыбка, ой какая спорная. И не было поэтому ни одного стола, где подавалась ряпушка и где бы не велись бесконечные споры: ловить или не ловить, когда и как.
Узнал я и еще одну тайну этой спорной рыбки. Оказалось, что живет она совсем недолго, всего несколько лет, а потом уходит в небытие, опускается на дно озера и, по утверждению самых горячих сторонников ряпушки по-карельски, тухнет и грязнит воду.
Все выходило к тому, что ловить ряпушку надо и что полный запрет на рыбу в озере, где она есть, где ее много и где ее никто не ловит, больше походит на сказку о жадном старике, который забил корову, сложил мясо в бочки, никому не дал и сам есть не ел, думал, что дольше протянется, но мясо протухло — и все труды старика пропали даром.
Чтобы поверить сказке, пришлось мне снова разыскивать нужные книжки и выяснять, какой же срок отпущен на жизнь этой спорной рыбке. Узнал я, разыскивая нужные сведения, что одна рыбка мечет до пяти тысяч икринок, что это немного, но многочисленность рыбки обеспечивает воспроизводство. Узнал, что ряпушки в озере может быть куда больше, если вести борьбу с так называемой сорной рыбой: ершом, мелким окунем, налимом, которые безжалостно уничтожают только что выметанную икру ряпушки. Узнал, что из икры личинки появляются лишь весной, что всю зиму икра лежит на дне озера и за это время ее тоже могут сожрать и налимы, и ерши, и мелкий окунь. Многое я узнал об этой рыбке, а вот сколько живет она, сколько раз может метать икру, точно не установил. Видимо, и здесь у ряпушки тоже была какая-то тайна, может быть, в каждом озере был отпущен ей свой срок, как свой вкус, рост и вес. И только просмотрев таблицу с серьезным названием «Весовой рост промысловых рыб озер Карелии», что приведена была все в той же книге «Озера Карелии», мог я сделать какие-то выводы…
Оказывается, что рыбацким артелям попадаются восьмилетние озерные лососи, четырнадцатилетние палии, восемнадцатилетние сиги, двенадцатилетняя плотва, что лещ, судак, окунь и даже бродяга ерш доживают лет до одиннадцати, а вот онежская ряпушка, то есть ряпушка, поселившаяся в Онежском озере, старше пяти лет вроде бы и не бывает.
Подогревать и без того страстные споры вокруг крохотной рыбки я не хотел, со своими выводами никого не знакомил и был очень рад, что спорная рыбка давно не водилась около той островной деревушки, куда перебрался я из шумного поселка.
Нет, ряпушка водилась когда-то и в нашем озере. Шла она только поздней осенью и ловилась лишь на одной-единственной тоне. Короткая, хотя и богатая, была эта ловля, желающих изловить чудо-рыбку было много, и по давним-давним временам среди рыбаков был установлен мир, и знали все рыбаки, что жили у озера, когда, кому, после кого являться на позднюю тоню с неводом…
И все было бы хорошо, хватило бы ее всем, этой желанной рыбки, но вышел на тоне как-то спор: кто-то позабыл свой срок, кто-то кому-то не хотел уступить, времена были давние, глухие — и спорщики разодрались…
— Спор вышел, спорили, спорили, а веслами хватили друг друга, ряпушка и ушла, ушла совсем из озера, и нет теперь ее у нас, — закончила свой рассказ тетя Наташа, старая, но быстрая на слово женщина, помнившая все, что прошло на ее веку и что слышала от седых стариков.