Вскоре я наткнулся на отпечаток ноги, хорошо различимый на мягкой земле, размытый, бесформенный, совсем не такой как от моего ботинка — такой оставляет «носок», который бриан носят вместо обуви. И почти тут же обнаружил гильзы, содранную кору на стволе, обломанные ветки и вмятину от колена.
Да, аборигены были тут… но ушли. Удивительно.
Тихое похрустывание заставило меня повернуть голову, я прыгнул вперед и присел. Вовремя — по тому месту, где я стоял, ударили сразу несколько пуль, меня оглушил цокот очереди.
Но звучало оружие совсем не так, как брианское!
— Чтоб я сдох, — пробормотал я, вскидывая собственный автомат.
По забралу заплясала алая точка прицела, я увидел меж деревьев фигуру в бронезащите и шлеме, потом еще одну.
— Ты дуууумал избавиться от меня? О, да-да… — этот голос я услышал не в наушниках, а просто ушами. — Но ничегооо у тебя не выйдет, волосатик. Теперь ты от меня не уйдешь. Конееечно…
Равуда! Лучше бы тут остались бриан! У них ко мне хотя бы ничего личного.
Я нажал спусковой крючок, один из стрелявших в меня упал, оружие вывалилось из его руки. А в следующий момент тяжелое и горячее ударило в левое плечо, резкая боль хлестнула до кисти, и рука повисла плетью.
Я вскочил и побежал.
Они стреляли мне вслед, что-то орал Равуда, но я не слушал, перед глазами все мутилось, плечо пульсировало и вроде бы даже раздувалось.
— Эй, Егор? — донесся приглушенный голос Дю-Жхе.
В следующий момент костер оказался рядом, навстречу мне из темной дыры тоннеля начали выбегать бойцы.
— У него кровь! Он ранен! — услышал я, но не смог понять, кто это сказал.
— Аптечку давай… — просипел я, ощущая, как с каждым звуком из тела вытекают силы. — Рюкзак мой…
Вокруг стреляло и грохотало, но я не мог осознать, кто, с кем и зачем сражается. Понимал только, что нужно снять бронезащиту, открыть рану, чтобы ее можно было обработать, и лучше в безопасном месте, в том же коридоре, куда уж никак не залетят чужие пули.
Я сумел пройти несколько шагов, а затем просто рухнул на пол, но едва коснулся спиной стены, как зарычал от боли.
— Сейчас, я помогу, — рядом объявилась Зара или Нара, я не смог понять, начала расстегивать застежки.
Открылось мое плечо, все залитое кровью, и от этого зрелища меня слегка замутило. Прогромыхали чьи-то шаги, и рядом со мной бухнулся на пол темно-зеленый чемоданчик аптечки, обнажилось его забитое нутро.
— Давай, шприц с прозрачной… коли прямо сюда… — велел я, не соображая, кому приказываю.
Ну да, противошоковое, чтобы я мог соображать — все же я командир.
Укола я не почувствовал, только мне стало вдруг лучше, боль немного притупилась, хотя и не ушла совсем.
— Теперь против заразы… — я облизал губы, сухие и шершавые, как песок. — Зеленый. Давай.
Если какая дрянь попала в рану и не убить ее сейчас, то я труп с гарантией.
Второй укол оказался невероятно болезненным, я едва не заорал, перед глазами закрутились огненные колеса. Я попытался вдохнуть, понял, что не могу, грудная клетка просто не поднимается, и почти с облегчением уплыл в мягкую, бархатистую темноту.
Лекарства вроде действовали, и рана болела не сильно, была не тяжелой, но чувствовал я себя паршиво. Любая попытка встать заканчивалась тем, что я обливался холодным потом, и головокружение вынуждало меня сесть, настолько мощное, что я начинал уплывать в мерзостный край обмороков.
Так что бой шел без меня, и судя по долетавшим снаружи звукам, не особенно интенсивно. Командовал Дю-Жхе, и тут я был спокоен — ферини мог управиться не только с жалкими остатками центурии, но и с манипулом, и даже с целой когортой, если бы того хотел.
Меня отвели в портальный зал, и оставили тут, и я наблюдал, как возится с оборудованием Веррад. И вот у него пока ничего не получалось, запитанная вроде бы дуга наглухо отказывалась включаться как надо, максимум — по ней начинали бегать фиолетовые искры, ну и все.
Полотнище огня, через которое только и можно шагнуть на другую планету, не появлялось.
— Давай… помогу… — предложил я, когда мне стало бы вроде бы получше.
— Ладно тебе, — он махнул пухлой ладошкой. — Видно, что и сидишь-то с трудом.
Я собрался возразить, что невероятно бодр и силен, и тут меня скрутил новый приступ головокружения. Минут на пять я перестал соображать, кто я и где нахожусь, а очухался я мокрым от пота и дрожащим, как искупавшаяся мышь.
Дело швах…
Я с трудом нащупал флягу и сделал несколько глотков.
Я не мог сражаться, я не мог помогать в ремонте портала… и что я вообще мог? Скрипеть зубами от злости и валяться у стеночки, точно мешок со сгнившей за зиму картошкой?