- Абендгассе очень умный и ученый человек, - говорил этот джентльмен. Я очень жалею, что не слышал его доклада. Но я предоставляю все это Мэри. Она тут, наверху, принимает людей, любящих искусство. А я с гостями, не переносящими высоких материй, ухожу вниз, в сад или в курительную комнату, в зависимости от погоды.
- А что же вы предоставляете делать своим гостям? - пошутила Лидия.
- Ну, они приезжают поздно и не успевают соскучиться, - ответил мистер Хоскин и громко засмеялся своему ответу, приветствуя в то же время рукопожатием проходившего мимо Кэшеля и справляясь о его здоровье. Заметив, что Лидия и Кэшель знакомы между собой, он поспешил освободить себя от обязанностей гостеприимства и предоставил им занимать друг друга.
- Странно, откуда он может знать меня? - спросил Кэшель, беспокойно поглядывая на Лидию. - Я никогда не видел его.
- Он вас не знает, - с заметной холодностью ответила Лидия. - Но он хозяин дома и потому считает своей обязанностью знать вас.
- А, вот в чем дело, - произнес Кэшель и замолчал, так как не мог от смущения найти предмета для разговора.
Она не хотела, по-видимому, выручить его. Тогда он осмелился шепотом сказать:
- Я давно не видел вас, мисс Кэру.
- А я очень недавно видела вас, мистер Кэшель Байрон. Я встретила вас вчера в Лондоне.
- Не может быть, - заволновался Кэшель. - Вы шутите.
- У меня нет обыкновения шутить, мистер Байрон.
Кэшель окончательно растерялся.
- Вы же не могли меня видеть в... в... Когда и где вы меня встретили, мисс Кэру? Не скрывайте этого от меня, пожалуйста.
- Охотно скажу вам, это было на станции Кленгем, около четверти седьмого.
- Был ли кто-нибудь со мной?
- С вами был ваш друг Меллиш, лорд Вортингтон и еще другие.
- Да, лорд Вортингтон был с нами. Но где же вы были, что я вас не видел?
- Я была у окна, внутри вокзала, совсем близко от вас.
- Как же это я не заметил вас, - пробормотал Кэшель, густо покраснев. Меллиш своим поведением испортил всю нашу прогулку, и нам пришлось возвращаться назад. Мы, верно, представляли не особенно приятное зрелище. Не показалось ли вам, что я был в дурном обществе?
- Не мое дело судить об этом, мистер Байрон.
- Да, - с внезапной горечью произнес Кэшель. - Какое вам дело до того, в каком обществе я вращаюсь! Я поступил с вашим двоюродным братом, как последний грубиян, и вы вправе на меня сердиться. Это, конечно, вас ближе касается.
Лидия, понизив голос, чтобы обратить его внимание на то, что они не одни в комнате, с большей приветливостью ответила ему:
- Дело вовсе не в этом. Вы рассуждаете не как мужчина, а как большое дитя. Я вовсе не сержусь за ваш поступок по отношению к Люциану, хотя должна вам признаться, что он очень обижен. Обижена и миссис Хоскин, к дому которой вы не выказали должного уважения.
- Я чувствовал, что вы будете недовольны мной. Если бы я знал, что вы здесь, я не произнес бы ни одного слова. Вы считаете, что я создан для того, чтобы позволять другим топтать меня каблуками. Другой на моем месте раздробил бы ему голову.
- Вы, может быть, не знаете, что джентльмены никогда не дробят друг другу головы в обществе, как бы ни была велика нанесенная обида?
- Я ничего не знаю. - Жалобным самоуничижением проговорил Кэшель. Все, что я ни сделаю, все плохо. Пусть это удовлетворит вас.
- Мне не доставляет никакого удовольствия отыскивать ваши недостатки, мистер Байрон. Вы очень низкого мнения обо мне, если так думаете.
- Совсем нет, - живо сказал Кэшель. - Это вовсе не значит, что я худого мнения о вас.
- Вы, может быть, не сознаете, что это нехорошее мнение. Но оно от этого не становится хорошим.
- Пусть будет так. Вы правы. Я опять говорю глупости.
- Но это меня вовсе не радует. Мне хотелось бы, чтобы мы оба были правы и согласны друг с другом. Понятно ли вам мое желание?
- Не совсем, но я с ним все же согласен. Остальное ведь неважно.
- Нет, мне хочется, чтобы вы поняли меня. Я постараюсь объяснить вам. Вам кажется, будто я хочу быть умнее других людей. В этом вы ошибаетесь. Я хочу, напротив, чтобы все знали то, что я знаю.
Кэшель недоверчиво засмеялся и покачал головой.
- Вы сами ошибаетесь в себе. Вы вовсе не хотите, чтобы кто-нибудь был так же умен, как вы: это противоречит человеческой природе. Вам хочется, чтобы люди были лишь настолько умны, чтобы понимать, что вы умнее их и что вы можете одержать над ними верх. Но вам было бы очень неприятно, если бы они могли побить вас умом.
Лидия не пыталась больше убеждать его; она задумчиво посмотрела на него и тихо проговорила:
- Эти метафоры из области борьбы стали у вас какой-то навязчивой идеей. Вы слишком увлеклись современными учениями о борьбе за существование и смотрите на жизнь, как на вечную войну.
- Конечно. Что такое жизнь, как не война? Кто не побеждает, тот должен погибнуть. Ловкачи и умники выигрывают все ставки и забирают себе львиную долю всех прибылей, делясь только с продажными негодяями, которые оказывают им подлые услуги. Черт на земле всегда помогает дурным и сильным, а слабые навеки обречены на гибель. В книжках жизнь не так описывают. Но она именно такова. Уж это я знаю, поверьте мне.
- Вы говорите несколько резко, но, пожалуй, верно. Однако эти слова как-то не подходят к простаку, которого вы хотели изобразить из себя несколько минут тому назад. Поздравляю вас с прекрасными актерскими способностями.
- Убей меня Бог, если я что-нибудь понимаю из того, что вы говорите! Я больше похож на лошадь, чем на актера. Этой насмешкой вы хотите, верно, отомстить мне за вашего двоюродного брата.
- Лидия серьезно и с сомнением посмотрела на него. Он инстинктивно выпрямился, как будто почувствовал какую-то опасность.
- Значит, вы не поняли? - в раздумье сказала Лидия. - Тогда я испытаю подлинность вашей глупости через ваше послушание. Хотите?
- Глупость? Ну, ладно.
- Послушаетесь ли вы меня, если я прикажу вам что-то сделать? - дерзко спросила она.
- Я готов для вас в огонь и воду! - с жаром сказал Кэшель.
Лидия на минуту замолчала, удивленная странной искренностью его восклицания. Уже с меньшей решительностью она продолжала: