Эти сведения окрылили темерницких районщиков и они вторично потребовали, чтобы их командировали на помощь заключенным.
Но Христофор отсоветовал Айзману отрываться от районной работы. Он сказал, что комитет поручил это приехавшему тем временем из Москвы „Архангелу“, профессионалу Ивану Ивановичу, к которым нужно было присоединить еще только Качемова и старшего Сабинина.
Христофор свел всех этих товарищей и они выехали в Таганрог.
Качемов и Сабинин взяли от доктора бюллетени на недельный отпуск из-за болезни. Вопреки первоначальным намерениям — никого больше не допускать в состав экспедиции, — к ним пристал еще Сабинин младший.
Качемов и Сабинины отправились к тому товарищу, который сообщал подробности приезда судей.
Иван Иванович и „Архангел“ остановились в Таганроге на конспиративной квартире.
Один день им пришлось обождать очередного свидания с заключенными, чем Иван Иванович и „Архангел“ воспользовались, чтобы передать письмо в тюрьму. Еще два дня прошло, пока они получили ответ.
В ответе осуществление плана намечалось в последующую ночь и предусматривались все подробности плана побега.
Этого только революционерам и нужно было, чтобы начать действовать. Три дня прошло в предварительных сношениях, а между тем до суда оставалось всего три дня. Члены группы днем еще раз издали внимательно осмотрели тюрьму.
Поздно вечером вся пятерка сообщников сошлась на окраине.
Проверили друг друга вопросами относительно состояния духа и о том, не забыл ли кто-нибудь что-либо взять из необходимых вещей и оружия. Так как у таганрогского товарища брат оказался извозчиком и сознательным парнем, то его снарядили дежурить в ближайшем к тюрьме переулке, а на углу, на всякий случай, оставили младшего Сабинина
Качемов, Илья, Иван Иванович и „Архангел“ стали пробираться к тюрьме.
Последняя своим тылом, со стороны которого намеревались действовать подпольщики, примыкала к линиям запасных путей станции, обнесенных досчатой стеной. Друзья пересекли линии. Иван Иванович первый перемахнул забор.
— Стой! — тревожно крикнул он „Архангелу“ и Сабинину которые повисли уже на заборе и затем по инерции спустились к Ивану Ивановичу.
— В чем дело? — обернулись они к пропагандисту.
Соскочил и застрявший было Качемов.
— Смотрите! — указал профессионал на скупо освещенную двумя фонарями стену тюрьмы.
Но застывшие мастеровые в объяснении уже не нуждались. Возле тюремных стен, остававшихся все эти дни без внешней охраны, стояло теперь в каждом углу по вооруженному винтовкой часовому. Каждый из часовых делал ровный полукруг возле своего угла, поблескивая под фонарем сталью штыка и время от времени бросал в пространство пронизывающий темноту взгляд или менял под винтовкой положение руки.
Группа революционеров в первую минуту оцепенело молчала.
— Провокация? — вопросительно произнес, наконец, Качемов.
— Может-быть провокация, — вслух подумал Илья.— Может быть трекнулись5) сами, что арестанты не будут как дураки сидеть да ждать, пока их повесят.
„Архангел“ свирепо саданул себя кулаком по ладони левой руки и отчаянно выругался, сдерживая шипение:
— В—вот номер! Не везет ребятам...
— Да, видно все пропало, — разочарованно констатировал и Иван Иванович. — Давайте садиться, будем ждать сигнала. Сколько сейчас времени?
— Четверть первого.
— Без четверти час должен быть сигнал, хоть так, хоть иначе.
Все сели в канавку под забором и смолкли. Иван Иванович и „Архангел“, которые вели с заключенными переписку, условились с ними, что Матвей из общей камеры в верхнем этаже даст им команду действовать двукратным тушением света в камере. В случае невозможности побега тушение должно было произойти четыре раза. В свою очередь и группа Ивана Ивановича должна была, если приступит к делу, три раза просигнализировать светом электрического фонарика.
Товарищи просидели полчаса в канаве. Сзади них за забором маневрировали паровозы, разрезая по временам воздух оглушительными свистками. Грохотали колеса составов и сталкивающиеся вагоны. Впереди из мрака вставало здание тюрьмы, маячил светом ряд окон в верхнем этаже. Как плохо освещенный жуткий экран, стояла мрачная стена, и возле ее углов нервно двигались, прогоняя сон, солдаты-часовые.