Их окружили массы рабочих из цехов.
Ждавший уже заранее выхода рабочих агитатор — комитетчик Емельян — произнес краткую речь.
И затем толпа тронулась.
Выступили на демонстрацию уже не заговорщики и случайно собравшиеся на улицу разнородные элементы города, а коренные рабочие.
Кузнецы и литейщики вышли, как были, в дырявых фартуках. Слесаря в синих тужурках с циркулями и складными желтыми линеечками метров в карманах. Токаря и строгальщики по большей части сгорбленные и сутулые. Инструментальщики и механики — стройные и молодые.
Все пылали намерением выйти в город и там слиться с толпами рабочих и работниц других заводов и фабрик.
Тут был теперь и Цесарка, все еще работавший в механическом цехе, и его монтер Осадчий. Молоденький Эдуард, с которым Анатолий когда-то бегал к гудку просигнализировать начало стачки, и степенный, не отстававший от товарищей Скляров.
Моргай, с почесывавшимися руками, то и дело кого-нибудь затрагивал из товарищей и выглядывал вперед.
Демонстранты, прежде чем попасть на улицу поселка и по ней, мимо вокзала, пройти в город, должны были еще выйти со второго наружного двора, в котором были огорожены большой линией заборов приемный покой, главная контора, столовая, новые цейхгаузы, подъездное шоссе и линия.
Когда массы рабочих вывалили за ворота этого наружного двора и направились вниз, спускаясь по улице к вокзалу, жандармерия, устроившая заранее засаду, решила пустить в ход свои силы и в тылу демонстрантов вдруг показались эскадроны верховых казаков.
В то же время несколько меньший отряд казаков и наряд железнодорожных жандармов пересек дорогу шествию впереди.
Моргай первый увидел казачью шеренгу и синие мундиры жандармов.
— Стой! — крикнул он, — на бойню идем!
Рабочие остановились.
Шеренга бросилась навстречу мастеровым.
Осадчий завопил:
— Товарищи, уходите!
Вслед затем он, как козел, понесся в ближайший переулок и за ним ринулась толпа.
Илья, руководивший движением толпы, увидев, что рабочие бегут, отделился от демонстрантов, вскочил на уличную скамейку и попытался остановить толпу:
— Товарищи, не расходитесь! Товарищи, смело идемте вперед, в городе нас ждут рабочие с других заводов! Жандармов разгоним!
Организованное ядро мастеровых задержалось, но на это ядро уже бросились жандармы, в то время, как казаки погнались за убегающей толпой, полосуя всех, кого догоняли, нагайками.
Группой жандармов предводительствовал садический полковник Иванов, не раз устраивавший избиение арестованных. Эта группа очутилась около знаменоносцев. Раздались выстрелы. Один из стоявших в кучке рабочих упал убитым. Теперь дрогнули и знаменщики. Ядро ринулось в разные стороны.
Илья, убедившись, чт о шествие разгромлено, бросился вслед убегавшим товарищам, но ему моментально несколько жандармов пересекли дорогу, один вахмистр оглушил его прикладом револьвера, и мастерового схватили и стали наносить ему револьверами побои. Иванов скомандовал вахмистрам что-то и те, не переставая бить сопротивлявшегося и кричавшего Илью, поволокли его прочь. Следом за ними, пыхтя и оборачиваясь на опустевшую улицу, пошел и полковник Иванов.
Анатолий Сабинин увидел нападение казаков и жандармов только тогда, когда уж стала разбегаться толпа.
Не успел он сообразить, что происходит, как вокруг него все опустело. Инстинктивно он ринулся тогда вперед к ядру, но и первые ряды ядра вдруг побежали ему навстречу. Анатолий, чуть не сбитый с ног стариком Соколовым, оглянулся, увидел невысокий забор двора какой-то пекаренки и моментально перемахнул через него, прежде чем кто-либо из жандармов успел это заметить.
Анатолий попал на ряд каких-то бочек, стоящих вдоль забора.
На секунду он, прежде чем спрыгнуть с них, посмотрел что делается на улице.
В то же мгновение он возбужденно схватился за верхний край забора, так что тот подался под его руками. Он хотел обратно выскочить на улицу.
Он увидел, как жандармы обрушились на Илью и по команде красномордого полковника поволокли его, избивая, за собою.
Илья кричал. Вблизи было пустынно. Казаки гарцовали вверху улицы и в переулке. От них убегали рабочие. На опустевшей улице валялся убитый. Было поздно что бы то ни было делать.
С застучавшим, как молот, сердцем Анатолий проводил взглядом удалявшихся со своей жертвой победителей, соскочил с бочки и оглянулся.