Матвей застал его за упаковкой в чемоданы полученной на конференции литературы и фотографированных отпечатков «Искры».
Он обождал, пока тот закрыл чемодан, а затем сел и пригласил сесть на стул возле себя молодого человека.
— В Борзе нужна ваша помощь, товарищ Волосатиков,— объяснил Матвей причину своего появления.
Загорелый и обветренный путеец сделал полное решительной готовности на всякое предприятие движение, садясь на стул, и вопросительно поднял глаза на российского товарища.
— Вся Борзя на чеку, если что нужно для организации, — сказал он не задумываясь.
— Нужно организовать побег из Акатуя одному товарищу...
Матвей рассказал о Браиловском и о мотивах своего участия в этом деле.
— Чем вы можете помочь мне? — спросил он в заключение сибиряка.
— Что именно вам нужно от нас для удачи? — спросил путеец.
— Нужно, чтобы где-нибудь можно было остановиться, когда я с убежавшим приеду из Акатуя; для поездки в Акатуй нужны хорошие лошади, самое лучшее тройка и экипаж. Затем нужно, чтобы меня сопровождал туда кто-нибудь, умеющий обращаться с лошадьми.
— Денег не нужно?
— Нет. Денег я получу здесь в комитете, сколько мне понадобится, а затем у родственников Браиловского тоже могу взять, если это нужно будет.
— Это самое главное, потому что у нас денег нет. Что касается до экипажа и лошадей, то это устроить просто. Я из станционного обоза возьму тройку, а у начальника одолжу пролетку для охоты. Захватите у меня с собой пару тулупов, потому-что будет холодно. С вами поедет мой брат, которому я и раньше давал лошадей охотиться. Но он Акатуя не найдет.
— Дорогу я знаю.
— Хорошо. Значит остановки не будет ни за чем.
— Тогда, товарищ Волосатиков, так и решим. Через неделю я у вас буду. А за эти дни установится связь с Акатуем. До свидания!
— До свидания! Жду через неделю.
Матвей пожал товарищу руку и направился в гостиницу «Европа» на главной улице Читы.
Он застал обеих женщин в ожидании, в большом семейном номере гостиницы.
— Вот он! — встретили они его, обе поднимаясь из-за стола.
Подвижная Боня схватила его за руку, пожала ее и повлекла его к более медлительной и пожилой сестре Браиловского.
Это была тридцатилетняя дама с щурившимися от близорукости глазами под щетками черных бровей и черной короной прически.
Матвей поздоровался.
— Какое смешение языков, оживление и как много российского теперь здесь в Сибири, благодаря близости фронта... Нельзя подумать, что здесь кладбище ссыльных,— начала разговор Браиловская, приглашая жестом руки сесть Матвея.
— Ну, на линии железной дороги политических ссыльных холя не селят, должно-быть, уже давно. Иначе сибирская дорога больше бастовала бы, чем служила для переброски войск. Расскажите, что делается в России...
— Революция... Скоро на банкетах полицмейстеры и губернаторы будут произносить тосты за Учредительное Собрание...
— А рабочие?
— Организуют боевые дружины. Недавно у нас арестовали некоего Сабинина за убийство жандармского полковника...
— Анатолия? — воскликнул Матвей...
— Не знаю... Вы его знали?
У Матвея сжалось сердце.
— Мой стародавний приятель... друг.
— Ну что ж: события меняются теперь по часам. О броненосце Потемкине слышали?
Матвей кивнул головой.
— Посмотрим, что будет через месяц.
Боня подвинула Матвею чай.
— С ростовским вареньем...
Матвей поблагодарил. Взглянув на Боню, он подумал о ее непосредственной привязанности к Браиловскому и о том, как бесповоротно она забыла свое знакомство, возникшее в доме на Пушкинской улице. Он решил приступить к прямой цели свидания.
— Итак, когда вы можете ехать в Акатуй?
— Завтра.
— На сколько времени вы там останетесь?
— Розалия Яковлевна пробудет там два дня и возвратится, а я постараюсь пробыть дольше, хотя бы и несколько месяцев. Любовь, знаете, «не картошка», — засмеялась Боня, и поэтому я с женихом готова буду разделить его каторгу. С милым рай и на руднике.
— Тогда, значит, мы с Розалией Яковлевной больше не увидимся. Я выеду из Читы дней через пять. Мы разминемся в дороге. Вы поедете прямо в Россию из Акатуя?— спросил Матвей Браиловскую.
— Да!
— Так. Значит все ясно. Спасибо за чай. Кланяйтесь Александру, пусть он будет готов, но никаких сроков не назначайте, а терпеливо ждите меня и пусть никто не знает о том, что я собираюсь сделать туда визит. Вы, Дебора Борисовна, поселитесь в доме политиков и в соседние деревни ездить не будете?