Браиловский подумал, что солдаты знают о том, кто их пассажиры и нарочно бахвалятся, — мол, и мы не лаптем шиты, Матвей в ответ рассмеялся.
Как бы то ни было, путешествие с солдатами способствовало только повышению настроения беглецов не в пример всем другим событиям этого дня.
С помощником машиниста товарищи приехали ночью в Харанор к мастеру буровых работ. Тот пригласил беглецов закусить. Он без разговоров согласился сделать все, что от него требовали, но при этом он предупредил, что когда он закроет вагон и теплушка будет стоять на станции необходимо не производить никакого шума, ибо первый, же шорох, произведенный в замкнутом вагоне, вызовет у железнодорожной прислуги подозрение. После этого он подвел беглецев к стоявшему в тупике вагону.
Мастер выбрал минуту, когда возле тупика не было стрелочников и составителей, набиравших состав поезда, впустил беглецов в вагон и быстро повесил замок.
Три человека очутились в абсолютной темноте.
Матвей, остановившись среди вагона, подумал:
— Одна дверь на замке, а как же закрыта другая?
Стараясь не производить ни малейшего шума, он на цыпочках стал пробираться к двери, противоположной той, в которую вошел с товарищами. Он чувствовал, что под ногами у него хрустит рассыпанная угольная мелочь, но стараясь не скрипеть ею, он кое-как добрался до двери и стал ее ощупывать. Скоро он нащупал в ней и в косяке вагона пару больших костылей и связывавший их прочный веревочный узел. Он успокоился. Не желая производить дальнейшего шума, он оперся локтем на этот узел и застыл возле двери, чувствуя, что начинает мерзнуть.
Что же делали его товарищи?
Матвей слышал осторожный шорох шагов, кто-то тихо передвигался, ища себе уголок, чтобы примоститься где-нибудь. Затем шорох прекратился в углу вагона и вдруг:
— Дзинь, тарах-рах!
Что-то грохнуло и зазвенело, как-будто в вагон кто-нибудь брызнул камнем по окну.
— Жи-вот-ное! — протянул сдавленным полуголосом Браиловский в темноте.
Матвей молчал, догадавшись, что шум произвел неловкий поляк.
Стоять возле двери без движения делалось все холодней, но и двигаться тоже нельзя было; Матвей коченел, решив тем не менее не шелохнуться, пока не тронется вагон.
В таком положении неподвижности беглецы находились часа четыре.
Но вот стало светать. Окно все больше и больше серело. В вагоне уже можно было рассмотреть его общие контуры. Вырисовалась сперва печь посредине, трубы, стали различаться углы.
Долго Матвей рассматривал, в каком положении находится Езиоровский, и, наконец, увидел, что он стоит возле стены. Здесь была доска, на которую он хотел сесть, но взявшись за нее руками, неловкий беглец свалил ее на целый склад пустых четвертных бутылей, вызвав тем и шум, и ругательство Браиловского. Но и самого поляка этот шум сильно перепугал, так что он протянул к доске руки и застыл в этой позе, не меняя ее в течение всего остатка ночи. И смешно стало Матвею, и в то же время не мог не почувствовать он целую трагедию в этой мелочи каторжного побега.
Но все беглецы окончательно замерзли. Поэтому настоящим спасением было то, что начали, наконец, передвигать вагон. Матвей немедленно перебрался к Браиловскому и вместе товарищи закутались в двух шубах. Езиоровский тоже натянул взятый у путейца Матвеем запасный кожух.
После того, как с вагоном произвели несколько маневров, его, наконец, прицепили. Вагон постоял в составе полчаса и поезд тронулся.
Дружно и радостно стали прыгать и бегать по вагону замерзшие путешественники! Но радоваться было рано, ибо впереди был самый опасный теперь для них пункт — Борзя с надзирателями, осматривающими проходящие поезда. Миновав ее, беглецы могли затопить печь, отогреться и ждать, что их товарищ буровой мастер, едущий с поездом, откроет в вагоне дверь и даст им выглянуть из-под замка на белый свет.
Вот и Борзя. Свисток. Поезд останавливается. Беглецы затаили дыхание. Стали ждать... Проходит минута и они чувствуют, что несколько человек приближаются к вагону.
— Э, дверь на замке! - восклицает кто-то, остановившись, за стеной вагона.
Беглецы переглянулись и застыли в тех уголках, где стояли.
Люди, осматривающие вагон лезут под вагонами посмотреть дверь с другой стороны. Останавливаются здесь и вдруг кто-то изо всей силы начал дергать дверь.