Только что Петька отвернулся от кассы, ища взглядом свою спутницу, как натолкнулся на загородившую ему дорогу Клару, видимо тоже стремившуюся к кассе за покупкой билета. Это вызвало секундное замешательство в движении Развозова и он, повинуясь толчкам встречной публики, задержался.
Матвей, между тем, предоставив занять место у кассы какому-то горожанину с дамой, в ту же секунду втиснулся между Кларой и Развозовым. Под толчки публики он скользнул рукой в карман Петьки, вынул у него билеты и, сделав Кларе движение глазами, отступил.
— Идемте домой. Билеты есть только на балкон.
Ни Семен, ни Клара не заметили, что сделал Матвей. Они только поняли по его злой удовлетворенной улыбке, что он не зря атаковал Развозова. Но что же он устроил? Развозов между тем повернулся к театральной лестнице, очевидно, не подозревая никакой пакости.
Клара и Семен вышли за Матвеем на улицу и перешли на другую сторону.
— Давай здесь подождем. Сейчес выйдет обратно наш щеголь, — сказал Матвей.
— Что вы ему сделали? — одновременно спросили Матвея брат и сестра, как только они остановились.
Матвей улыбнулся.
— Билеты на балкон, —сказал он, вынув из кармана только что вытащенные у Развозова билеты и показав их друзьям. Он перервал их и бросил на ветер.
— Вы вытащили у него?
— Да.
— Ну и жулик! С вами, действительно, знакомство вести опасно. Вы что захотите, то и сделаете... — удивилась Клара.
— Воровать я все-таки не собираюсь.
— Еще бы... Вдруг ловят нас всех на месте преступления: пропала и я и все на свете!
— Вы сердитесь?
— Нет. Интересно. Расскажу в гимназии, никто не поверит. А я для важности расскажу: именно потому, что никто не поверит. Только позавидуют, что я могу хвастать такими приключениями. Ворую билеты, скажу, у кавалера, который пошел в театр с моей соперницей. Все сочтут меня героиней.
Матвей улыбался. Он и Семен поглядывали на подъезд театра.
— Идет! —сказал Матвей. —Не солонно хлебал!
Действительно, в подъезде театра показалась пара, которой так были заинтересованы ожидавшие ее друзья.
Развозов был растерян и не знал, куда ему девать глаза. Девица раскраснелась, была в слезах, кричала на своего спутника. Очевидно, перед билетерами злополучная пара оказалась в скандальном положении людей, заподозренных в намерении пройти в театр «зайцами».
Приблизившись к выслеживаемым, трое молодых людей слышали, как Развозов пытался оправдаться перед девицей. Но для той его лепет был, очевидно, только маслом, вылитым в огонь.
Она вскипела, выругалась и, отвернувшись, зашагала прочь.
Развозов закричал, останавливая ее:
— Муся! Муся!
Девица прибавила шагу и стала удаляться еще быстрее, через секунду скрывшись в потемках улицы.
Развозов минуту растерянно постоял, колеблясь, очевидно, что ему предпринять, а затем махнул рукой и направился в сторону окраины тем путем, каким прежде шел в театр.
Матвей и его друзья быстро зашагали следом.
Теперь они шли значительно скорее.
Тем временем движение на улицах уменьшилось. Матвей предложил обогнать преследуемого другими переулками и соединиться с Сабининым и Сигизмундом возле Кавалерки.
Так и сделали. Пришли во-время. Нашли обоих товарищей, терпеливо ожидавших конца всего предприятия. Сигизмунд уже проводил Зосю.
То обстоятельство, что Развозов теперь был один, значительно упростило дело. Чтобы Клара не стеснила участников нападения, Матвей, обменявшись парой замечаний с Семеном, уговорился, чтобы кто-нибудь пошел с нею в сад. Решили, что это сделает Анатолий, которого Развозов легче остальных друзей мог узнать.
Только что шаги девушки и Анатолия смолкли, как показалась в освещении редких новопоселковских фонарей фигура Развозова.
— Идемте немного вперед, —шепнул друзьям Матвей.
Они, волнуясь, прошли шагов десять в глубину потемок и, чувствуя сзади себя шаги, вдруг остановились. Развозов поровнялся с ними.
— Стой! — шагнул к нему Матвей
Развозов остановился.
Тяжелый удар по голове сразу свалил его с ног.
Думали прежде мастеровые, во главе с Матвеем, только поосновательней «поманежить» Развозова, как это было принято по отношению к неприятным типам на Кавалерке, то-есть намеревались заставить его поплавать в пыли на улице или покукурекать на заборе, но после того, как он выдал товарища, разбрасывающего в мастерской прокламации, этого уже показалось мало.