Он вспомнил о том, как добывают себе денег для похождений в городе мальчишки одной окраиной улицы, славящиеся озорством. Когда он ходит собирать угольные отбросы для печки, они занимаются тем, что на станции железной дороги воруют ломаные костыли, болты, брошенные гайки, носят все это в скобянные ряды рынка в город и продают там с пуда ломовщикам-скобейникам. На этом они зарабатывают мелочь, которой хватает для того, чтобы сходить в цирк, поиграть в карты и даже купить папирос и накуриться, подражая старшим.
Вот где действительно заработать можно, и босяки зарабатывают.
Но каждый огарок коптит по-своему. Они добывают деньги на баловство - Мотька будет добывать их себе для того, чтобы завести учебники. Найдена зацепка-выручка. Мотька знал, где находятся скобейные ряды, и как добыть денег.
Он живо вскочил на ноги.
Через полминуты он был дома. Он вытащил из кладовки у матери лежавший без дела грязный мешок из-под рыбы, и через минуту уже путешествовал с этим мешком сперва по проходившей от пристани мимо Кавалерки к городу дороге, потом на задворках станции, а затем забрался к докам.
Здесь он стал высматривать бросовый железный лом, подбирая его себе в мешок. Смотрел под ноги, по сторонам дороги, по местам ремонтных работ и овражкам, и каждый раз, находя какую-нибудь заржавелую скобу, остаток выброшенного замка, забытый костыль, или кусок подковы, чувствовал себя так, как-будто он все больше и больше богатеет. Занимался этим до полудня и не заметил, как пролетело время.
Через несколько часов, после того, как он вышел на свой промысел, он почувствовал, что его мешок сделался для него заметно тяжелым. Тогда загорелый, вспотевший, разгоряченный и усталый, но счастливо радующийся, как золотоискатель, открывший прииск, он направился с своей ношей на городской рынок в скобяные ряды.
Раза три ему пришлось остановиться, чтобы отдохнуть и набраться новых сил, пока он дотащился до рынка.
Но вот он добрался до заваленных горами железного старья миниатюрных лавченок.
Что это за странные коммерческие предприятия были эти лавки для тех, кто их ни разу не видел! Сами лавки состояли из каких-то деревянных будочек. Но перед этими будочками и на этих будочках и за этими будочками пирамида на пирамиде лежало, валялось, торчало столько железного хлама, что казалось будто никакая в мире сортировка не могла бы привести этот хлам в порядок. Тут были и железнодорожные рельсы, и, откуда-то взявшийся, пушечный снаряд, и десятки кузнечных клещей, и какие-то допотопные инструменты, и корабельные цепи, и воровские отмычки, и поломанные трубы, торчали даже остовы двигателей. Если ко всему этому прибавить еще, что будочки, растянувшиеся на два квартала, так слились одна с другой, что очутившийся возле них Мотька не мог даже разобрать, где начинается хлам одного лавочника и кончается склад другого, то картина этих рядов, поставщиком которых сделался Мотька, станет ясной.
Увидев в раме дверей, увешанных гирляндами ключей, старыми косами и самоварными остатками, одного лавочника, Мотька остановился.
— Старое железо вы... и... и.. принимаете?
Мотька только теперь потерял уверенность в том, что ему легко удастся сбыть железо. А вдруг не возьмет лавочник? А вдруг никаких таких покупок никто никогда и не делал, а просто он Мотька, что-нибудь перепутал из рассказов мальчишек?
Лавочник, ростовщического вида еврей, искоса взглянул на Мотьку и поведя напильником по ножу, который он усердно полировал, превращая его из старого в новый, кивнул головой.
— Давай сюда, посмотрим! Давай сюда!
Мотька воспрянул духом и живо очутился возле лавочника.
— Высыпай!
Мотька вывернул содержимое своего мешка на каменную мостовую возле десятичных весов, стоявших у порога будочки. Лавочник скептически оглянул железо, как-будто жалея о том, что Мотька хорошие когда-то вещи превратил в такую перержавевшую дрянь и, собрав ржавые остатки железных предметов на весы, поставил гири.
— Полтора пуда! — сказал он, вынимая из кармана кошелек.
— Почем же пуд? — отважился Мотька узнать цену своих трудов.
— Сорок копеек, — ответил лавочник.
«Ух ты, богатство какое! Выходит шесть гривен. Это почище мойки, это выгодней чистки котлов. Ну и открыл же Мотька клад! »
Сам себе не веря, Мотька дождался пока лавочник отсчитал ему мелочь. Предприимчивый сын стрелочницы, ничего неведавшей о том, где пребывает ее проходимец, получил три двугривенных и, прикинув в уме доход, сообразил, что если его дела и завтра так пойдут, то через несколько дней у него будут не только учебники, а заведется и ранец, да еще матери и мяса можно будет купить на его доходы.