— Правильно! А нелегальные книжки вы читали какие-нибудь?
Матвей с недоумением посмотрел.
— Нелегальные?
— Да. Так называются запрещенные книжки, которые печатаются и раздаются исподтишка революционерами рабочим.
— А разве такие книжки есть?
— Да, по ним только и можно узнать о социализме.
— Нет, не читал. За каждую книжку отдал бы всю свою получку.
— Ага, хорошо! Но вы знаете, что мы в бога не верим?
Матвей посмотрел на испытующе взглянувшего при этих словах на него рабочего и энергичней хлопнул себя по коленке. Он обрадовался тому, что его спросили об этом.
— Я недавно еще сомневался, есть ли бог. А когда прочел прокламацию, то решил, что рабочим бог нужен так же, как лесному волку подковы. Верно я думаю?
— Ха! —ухмыльнулся теперь агитатор. —А вы знаете, что с такими рассуждениями от тюрьмы не спастись?
— Не знаю, но это все одно. Если все будут как следует думать, тюрем не хватит.
— Правильно! А вы знаете, что это может кончиться и виселицей?
Матвей нахмурился, сжав губы, и оттолкнул ногой лежавший перед рельсами камень.
— Пускай повесят половину сейчас. Зато потом люди будут жить по-человечески, вместо всеобщего всемирного свинства, от которого теперь никто не знает куда деваться...
— Что же вы будете делать, чтобы добиться лучшего?
— Буду подговаривать рабочих, чтобы начали бороться. Стану писать и подбрасывать листки им. Подговорю когда-нибудь, чтобы стачку устроили...
— Все это вы сделаете сами? — изумился юноша.
Матвей, не понимая удивления незнакомца, в свою очередь поднял глаза на него.
— Конечно, сам. Сперва сам, а потом у меня будут товарищи.
— Ну, это не так просто, —со смехом возразил агитатор. — Вы знаете, что у нас есть уже целая организация, которая делает все, что вы собираетесь устроить и все-таки дело идет очень медленно.
Матвей нерешительно посмотрел на собеседника.
— Не знаю...
— Ну, вот, в эту организацию войдете и вы. У нас есть интеллигенты-пропагандисты, которые в кружках занимаются с рабочими. Есть техника, в которой мы будем печатать листки. И мы соединимся. Сами вы ничего не делайте. Одному все равно ничего не удастся, а в тюрьме вы очутитесь скоро. И о нашей организации вы никому не говорите. Мы сейчас составляем кружок, хотите вы войти в него?
— Конечно; что хотите сделаю, только примите к себе.
— Ну, так вот. В кружке буду я, Илья будет, вы и еще кое-кто из наших мастеровых.
— А моих товарищей можно пригласить в этот кружок?
— А кто ваши товарищи?
— Сигизмунд в кузне, брат Ильи — Анатолий, Айзман, подручный слесарь из сборного цеха.
— Нет, нельзя пока. И ничего не говорите им ни о кружке, ни о том, что будете брать у нас запрещенные книжки. Читать книжки давать им можно.
Матвей разочарованно смолк. Агитатор заметил это и еще раз сказал.
— О нашей работе, товарищ, никому нельзя говорить. Только когда вы убедитесь окончательно, что вас не выдаст тот, кому вы говорите, да и то лишь о себе, свое мнение, вы можете сказать; о других же чтобы не было и разговора. Только конспирация и даст нам поставить дело как следует...
— Ну, ладно, —согласился Матвей, примиряясь с положением. —Сами увидите их, тогда убедитесь, что их можно привлекать в организацию. Буду молчать.
— Ну, вот. Ваша фамилия Юсаков?
- Да.
Меня по-настоящему зовут Захаром Михайловым. Но в организации и где-нибудь на стороне меня лучше звать Зекой. Вас будем звать, скажем, Станко. Так звали одного болгарина-революционера. Если жандармы про Станко что-нибудь узнают, то и не доберутся до вас.
Матвей кивнул головой.
— Но лучше всего нам без надобности друг к другу не подходить, не здороваться и делать вид на улице, что мы не знакомы даже. Ha-днях. я или Илья вам скажем где мы первый раз соберемся, завтра передам вам пару нелегальных брошюр.
Матвей снова кивнул головой в знак того, что понял, доволен и будет ждать.
Михайлов встал и, подавая руку, сказал с удовольствием:
— Очень удачно и хорошо вы сделали, что этого провокатора Развозова уговорили... Всем теперь видно будет, что шутки в этом деле очень плохи. Вы — молодец! Если все так будут поступать, то мы своего добьемся скоро.
Матвей удовлетворенно пожал руку Михайлова, и новые знакомые разошлись.
* *
*
Та пассивная роль занимающегося самообразованием члена кружка, на которую осуждала Матвея конспирация Михайлова, ни в какой степени не могла удовлетворить проснувшейся жажды деятельности в молодом мастеровом.